Натан Эйдельман - Вьеварум
Следы Бахметева теряются с того сентябрьского дня 1857 года, когда Герцен проводил его на пароход.
Настал и наш черед из Саратова, Петербурга и Сибири двинуться третьим путем поисков — в далекие южные моря. Маркизские острова. Новая Зеландия — "где-то там, в тропиках". Мы часто невольно сближаем очень далекие от нас земли. А на самом деле между Новой Зеландией и «Маркизами» — около 7000 километров. Даже для парового XIX века далековато!
Первое, что приходит на ум, — послать письма, запросы в те края. Так я и сделал. Несколько поторопился… Узнали про мои розыски океанологи — упоминавшийся в начале книги Игорь Белоусов и Николай Петрович Козлов. "Русский в Тихом океане — это уже не история, а океанология", — заявили они, взяли Бахметева под свое шефство и на другой день продиктовали мне адреса, точные фамилии и титулы тех тихоокеанских ученых, которые могут чтолибо знать.
Вскоре я изготовил несколько писем, начинавшихся со слов "Dear sir" и кончавшихся не менее вежливым "Sincerеly уоur's": одно — в Гонолулу, в знаменитый Музей Перси Бишоп, чьим директором много лет был Те Ранги-Хироа (автор знаменитой книги "Мореплаватели солнечного восхода"). Другое — на острова Фиджи, третье — в Новую Каледонию, четвертое — в Новую Зеландию, в Веллингтонский университет.
Хотел писать и на Маркизские острова, да тут как раз вернулся «Витязь», незадолго до того заходивший именно на этот архипелаг. Друзья-океанологи буквально притащили одного из научных сотрудников экспедиции.
— Маркизы, — рассказал тот, — что и говорить — красота такая, что не верится. Пляж с чистейшим и совершенно черным песком, море и воздух — какие- то розовые… А горы… а деревья… — Тут у моего собеседника даже эпитеты кончились…
— Не встречались ли вам на Маркизских островах следы пребывания русских?
— "Витязь" да еще шхуна «Заря» в наше время. А прежде, сто пятьдесят лет назад, заходил Крузенштерн. Больше русских как будто не было.
— "Как будто"… А у кого на островах можно навести справки?
— Научных учреждений там нет: французский губернатор, несколько десятков европейцев, несколько тысяч туземцев…
Все это было неутешительно. Неожиданно вспоминаю одно место из "Былого и дум", на которое прежде не обращал внимания: когда Бахметев пришел в банк Ротшильда в Лондоне, он попросил выдать ему аккредитив на "Iles de Marquises", чем немало позабавил служащих, довольно смутно подозревавших о существовании подобных земель.
Выходит. Бахметев и в самом деле собирался на "Iles de Marquises".
И я стал "поднимать литературу".
Книга за книгой заказывались, просматривались, но полезных результатов было весьма мало, если не считать основательного расширения моей эрудиции касательно Маркизского архипелага. Я уже знал, что на этих Маркизских островах в 1903-м был похоронен "огненно-рыжий художник Гоген", которому даже Таити показался "чересчур цивилизованным". Освежил в памяти похождения моряка и писателя Германа Мелвила в долине Тайпи на тех же островах. Я уже знал во всех деталях историю их открытия и захвата, печальную судьбу жителей…
О Бахметеве, конечно, ни звука.
Открыл книгу, одну, другую — и сразу нашел: как бы не так! На это я не надеялся. Бахметев не может отыскаться так просто… И все-таки каждый следующий, еще не прочитанный том сулил поэзию, романтику, разгадку… И превращался спустя несколько часов в обыкновенную научную прозу.
Все тома ссылались на капитальный труд патера Роллэна "История Маркизских островов", вышедший в 1929 году. Книги этой не было даже в Ленинской библиотеке, но единственный экземпляр оказался, на счастье, в Фундаментальной библиотеке Академии наук.
Достаю. Читаю. И вот передо мною разворачивается картина того, что происходило на островах в конце 50-х — начале 60-х годов XIX столетия, то есть именно в то время, когда Бахметев туда собирался. Воистину клерки Лондонского банка имели право хихикнуть. Такое чудо цивилизации, как аккредитив, еще не доплыло нескольких тысяч верст до сего архипелага. Подлинный край света: французская колония в Нукухиве — офицер и пара десятков солдат — была достаточна лишь для охраны самих себя. Жители не подчинялись и "проявляли особую закоренелость" при попытках их обращения в христианство.
Два раза в год приходило судно с Таити и нерегулярно — из Южной Америки: вот и вся связь с внешним миром.
В 1862 году гарнизон был даже временно отозван. Вообще Франция удерживала острова в основном потому, что иначе их непременно присоединили бы Соединенные Штаты…
Роллэн описывает, как осаждали в те годы архипелаг разные хищники, проходимцы, авантюристы. Сами туземцы вели кровавые междоусобные войны. На островах процветал каннибализм…
Одно место в труде патера особенно заинтересовало меня: оказывается, на островах, кроме французов, в те годы находились и "другие иностранцы"… Однако в качестве примера Роллэн приводит историю двух американских матросов, дезертировавших с корабля и научивших жителей потреблению спиртных напитков.
Если Бахметев был в числе этих "других иностранцев", то франки и фунты стерлингов ему вряд ли пригодились.
Пожалуй, более неблагоприятного места для социальных экспериментов, чем эти острова, трудно было сыскать на всем земном шаре…
* * *"Как дела?" — спрашивает находившийся в курсе бахметевских розысков знакомый физик и писатель Вольдемар Петрович, человек нрава ядовитого. Все дела человеческие он делит на стоящие, «мужские», и нестоящие, «немужские», причем последних гораздо больше. К моему великому изумлению, розыски Бахметева оказались зачисленными в "дела мужские"…
Я жаловался. Собеседник же находил, что дела идут недурно, ибо остается одним вариантом меньше…
Тем временем прибыли два ответа с Тихого океана — конечно, неутешительные. "Я сожалею, что не могу найти имя Павла Александровича Бахметева в материалах нашей библиотеки", — писала госпожа Маргарет Титкомб из Гонолулу.
Господин Хаккет с островов Фиджи называл различные учреждения в Австралии и Новой Зеландии, где могут знать о Бахметеве, если он действительно попал в Океанию.
Я не огорчался. Все-таки приятно получить письмо с Фиджи… И опять же одним вариантом меньше.
* * *С кафедры спустился высокий загорелый человек со строгим лицом; только что он ответил на последний из громадного числа заданных вопросов:
— Что обеспечило удачное завершение рейса «Кон-Тики»?
— Прежде всего — наше чувство юмора.
Мне не без труда удается прорваться вперед и выпалить длинную английскую фразу, в которой заранее не было разучено только ее произношение.
