Владимир Замлинский - Богдан Хмельницкий
Выгодный договор удалось заключить с Турцией. В феврале в Переяслав прибыл турецкий посланник Осман-ага. Хмельницкому было хорошо известно о том, что Оттоманская Порта перешивает глубокий кризис. Об этом ему сообщил из Стамбула полковник Филон Джеджелий, которого он посылал туда еще в сентябре 1648 года из-под Пилявец. Возвратившись вместе с Осман-агой, полковник подробно рассказал, как в июле 1648 года произошел дворцовый переворот и вместо убитого султана Ибрагима на трон был посажен малолетний Мухамед IV. Борьба за власть и война с Венецией усложнили положение в стране. Турецкие правители боялись, чтобы в это тяжелое время польский король, который был дружен с Венецией, не бросил казаков на Турцию.
Осман-ага привез богатые подарки и вел себя очень предупредительно, а когда увидел, чем закончились переговоры Хмельницкого с польскими послами, и вовсе подобрел. Условия выработали довольно быстро. Турция обязывалась разрешить казакам свободно плавать по Черному морю и в Архипелаге, предоставляла им право беспошлинной торговли в турецких владениях на протяжении целых ста лет. В Турции в Константинополе должен был находиться постоянный гетманский резидент. По требованию казаков и старшин гетман продиктовал и такие условия: султан не может использовать казацких галер для собственных целей, имущество умерших в Турции казаков должно возвращаться их родственникам, обе стороны могут выкупать невольников.
У Хмельницкого просили лишь одного: чтобы он препятствовал нападениям донских и запорожских казаков на турецкие владения. Соглашение обеспечивало Украине большие выгоды, но главное, оно давало возможность воздействовать на Крымское ханство. И хан это почувствовал. Когда Хмельницкий обратился к нему за помощью, тот сразу же согласился и двинулся на Украину. Соединившись с ордой Ислам-Гирея, он должен был пойти на Речь Посполитую.
Однако Хмельницкий хорошо знал непостоянство хана, который все время колебался между Украиной и Польшей, и потому послал гонцов с письмами в Буджакскую орду к Тимер-бею, к татарскому старшине Антимер-бею, к перекопскому старшине Пери-аги с просьбой прийти на помощь Запорожскому войску. Вынужденно шел он на это, потому что знал: там, где пройдут татары по Украине, все будет разорено и разграблено. Вот почему просил в письмах, чтобы орду свою вели дорогами, которые он указал. Там Украина была меньше заселена и меньше горя принесет орда.
Да и политика Ислам-Гирея ему ясна: делать все, чтобы не было мира между Польшей и Украиной. А когда перебьют друг друга, он тогда останется единственным владетелем этих государств. Но выхода не было.
Армия собралась многочисленная. Такого количества воинов еще не было со времени начала борьбы. Только под началом Хмельницкого было почти 360-тысячное войско.
Из летописи Самовидца[83]: «Сейчас же весною Хмельницкий отменил приязнь и соглашение с королем польским и притянул самого хана с большими силами татарскими и с неисчислимыми своими войсками казацкими, которых полков было: полк Чигиринский, полк Корсунский, полк Каневский, полк Лисянский, полк Белоцерковский, полк Паволоцкий, полк Уманский, полк Калницкий, полк Могилевский, полк Животовский… В Овруче особый полковник был, к которому все Полесье принадлежало. Снова за Днепром полки, которые к гетману Хмельницкому пришли: полк Переяславский, полк Нежинский, полк Прилуцкий, полк Ичанский; полк Лубенский, полк Ирклиенский, полк Миргородский, полк Полтавский, полк Зинковский. Те все полки были при гетмане Хмельницком, в которых несчислимое войско было, потому что некоторые полки имели казачества тысяч больше двадцати, потому что село, то сотник, а иная сотня имела люду тысячу. Так все, что было живым, поднялось в казачество, так что едва можно было найти в каком селе такого человека, который не должен был сам или сын в войско идти… а иные, сколько их было, все шли со двора, только одного оставляли… даже где в городах были и права магдебургские, присяжные бургомистры и райцы свою службу покидали и бороды брили и в то войско шли…»
Гетман не ошибся в народе, когда призывал его в своих универсалах к борьбе. На его зов поднялась вся Украина.
Вместе с украинцами защищать Украину на клич Хмельницкого пришли белорусы, молдаване, степные ногайцы, буджакские татары, крымские горцы, пятигорские черкесы. Турция прислала около шести тысяч румелийцев. Прибыли донские казаки и даже отряды цыган. Многие из восставших не имели оружия и пришли с дубинами и серпами.
Конечно, все они преследовали в этой войне свои цели. Но всех их нужно было объединить под одним знаменем. И Хмельницкий сумел это сделать. Он боялся лишь одного: чтобы раньше времени неприятель не выведал его намерений, и потому строго приказал своим подчиненным держать язык за зубами. Но не всегда это удавалось. Не раз доносили ему, в частности, что видели, как его Елена шепталась с базилианским монахом Лаской, посланцем Киселя. С недавних пор какая-то настороженность по отношению к Елене закралась ему в душу. Жена изменилась в последнее время. Стала неискренней, чужой. А может, не стала, а всегда была? Вообразил ее любящей, верной женой и другом, потому что хотел видеть ее такой?
В последнюю ночь перед отъездом из Чигирина он хотел серьезно поговорить с Еленой обо всем. Но та, как будто нарочно, выпила за ужином лишнего. Хмельницкий не знал, что это хитрый иезуит посоветовал гетманше прибегнуть к такому спасительному способу. Он предчувствовал, что гетман потребует объяснения и та может не выдержать. И тогда откроется их тайная связь. А ему еще нужно было остаться в Чигирине, чтобы выведать, когда выедет к войску сам Хмельницкий, а также получить от гетмана ответ на письмо Киселя.
Потом в донесении Киселю он напишет: «…видел я, как гетман с артиллерией и ордой выехал на дорогу к Ингульцу, после чего я возвратился, словесно оскорбленный гетманским комнатным слугой.
Все послы наши взяты к пушкам. Из челяди, которая была при конях, одних убили, других утопили… Я, видя такое отношение к послам, попросил саму пани о том, чтобы я мог получить какой-либо ответ… Она меня предостерегла и просила, чтобы я не подвергал себя опасности, и «вообще: если хочешь невредимым быть, уходи, как можешь». Вечером сел я на коня и ночью вынужден был уехать…»
Хмельницкий покинул Чигирин 31 мая 1649 года, сопровождаемый старшиной, казацким и татарским отрядами с артиллерией. В дороге отправил артиллерию к Белой Церкви, а сам поехал к Ислам-Гирею, ожидавшему его с ордой в Черном лесу.
Из статейного списка посла русского правительства Григория Унковского 13 марта — 22 мая 1649 г.: «А гетман Григория из Чигирина отпустил, и после Григория вскоре пришли к гетману крымские люди и сказали, что царь (т. е. крымский хан) с крымскими и с ногайскими людьми и с темрюкскими черкасами идет близко. И гетман со своими ратными людьми и с нарядом из Чигирина пошел в поле на сакму (степную дорогу), которою идет царь, чтоб ему сойтись с царем и идти в войско на польскую границу полем, не заходя в города и села Запорожского войска. А когда гетман про сбор польского войска проведает, то он с крымским царем и с людьми его и с Запорожским войском против них пойдет».
