Сара Корбетт - Дом в небе
Потом я постучала в дверь. Когда пришел Джамал, я отдала ему письмо и очень просила передать это капитану и получить у него ответ. Джамал уставился в мою записку. Сначала улыбнулся, затем захихикал.
– Все в порядке? – спросила я.
Как Джамал ни старался делать серьезное лицо, но губы так и разъезжались в улыбке.
– О'кей, о'кей, – сказал он, складывая мое послание вдвое. – Я передам.
И минуты не прошло, как на крыльце раздался смех. Я заглянула в замочную скважину. Передавая мою записку по кругу, мальчики потешались над моим сомали. Каждый сквозь смех читал и добавлял собственные комментарии, что сопровождалось громкими взрывами хохота. Я впервые слышала, чтобы они так гоготали. Подошел капитан Скидс, они бросились ему что-то возбужденно объяснять, перебивая друг друга и не переставая откалывать шутки. Для них это был настоящий подарок, развлечение, помогающее развеять скуку в жаркий день. Мне стало ясно, что ответа я не дождусь. «Что ж, – думала я, сидя за дверью, – черт с вами. Наслаждайтесь, сукины дети».
В начале декабря наши похитители снова праздновали Ийд. По мусульманскому календарю этот праздник отмечают дважды в год: первый раз в конце Рамадана, когда устраивают разговение, и второй раз – два месяца спустя, в ознаменование хаджа, ежегодного паломничества в Мекку. Этот был второй Ийд, или Ийд-аль-Адха. Как и в прошлый раз, мальчики устроили большую стирку. Они принарядились и стали молиться в два раза чаще, ходя по очереди в мечеть. Я наблюдала за ними в замочную скважину. Однажды я увидела, что Скидс тащит большой мешок с продуктами, а затем он лично принес мне несколько ломтиков тушеной козлятины в алюминиевой миске, отнеся вторую миску Найджелу. Джамал дал нам по три ириски. Позже в тот же день они повели нас в большую пустую комнату в передней части дома, на совместную молитву. Я как женщина встала позади всех, и не без облегчения, поскольку давно пренебрегала молитвами и почти забыла, как это делается. Мне, понятно, не хотелось, чтобы они это заметили. А так, стоя одна в заднем ряду, я могла просто повторять их движения.
Вернувшись к себе, мы с Найджелом приняли большое решение. Мы договорились не есть ириски, а приберечь их на потом, на Рождество. Не знаю, был ли это пессимизм или прагматизм, говоривший нам, что домой мы до того времени не попадем, но сама перспектива провести Рождество вдали от родных, в пустой душной комнате, где есть только матрас, москитная сетка и кусок бурого линолеума, где Абдулла насилует меня через день, была совершенно чудовищна. И потому я решила хотя бы подготовиться.
Рождество – это единственное время в году, когда мы все собирались вместе: мои братья, бабушка с дедушкой, отец с Перри ели мамину жареную индейку и фотографировались, как нормальная дружная семья. Но шли дни, и становилось ясно, что даже грозящая мне смерть не привела к сдвигам в переговорах между похитителями и правительствами наших стран или похитителями и моими родными. И мы с Найджелом начали приготовления. Прежде всего, у нас были ириски. Свои я хранила на матрасе, как и сокровища из посылки. Мы договорились обменяться подарками и рождественскими историями про самое лучшее Рождество в нашей жизни, во всех подробностях, особенно по части описания еды. Я очень старалась. Я вспоминала один из маминых подарков. Мама однажды удивила нас под Рождество – меня и братьев, – устроив нам поездку в Диснейленд. Мы жили в гостинице «Холидей-Инн» и три дня до одури катались на аттракционах. Я писала это равно для Найджела и для себя. В подарок ему я сделала куклу. Я взяла белую бутылку в форме песочных часов – из-под сиропа от кашля, присланного в посылке, – и нарисовала на верхней части улыбающуюся рожицу. Из своего черного носка я сшила маленький свитер с рукавами. Иглой мне послужила палочка для чистки ушей, а нитку я получила, распустив на волокна зубную нить. Чтобы раскроить носок, я позаимствовала у Найджела ножницы – он оставил их на подоконнике в туалете. Впереди на свитере я вышила слово «Дружок». Еще я отправила Найджелу рождественскую открытку с веселой рекламой его новой игрушки: «Ты больше никогда не будешь один, ведь у тебя есть Дружок!» Дружка я завернула в бумагу, на которой нарисовала несколько круглых полосатых банок леденцов, и для надежности перевязала все зубной нитью. Из второго листа бумаги я сшила чулок, куда положила свои ириски. Утром накануне Рождества я пошла в туалет, сунув подарки под платье, и оставила их там на подоконнике: Дружка, чулок и целый блокнот с рождественским рассказом. Потом я вернулась в комнату и стукнула Найджелу, чтобы он забирал подарки. Через некоторое время он откликнулся, давая понять, что и мои подарки ждут меня в туалете. Это был какой-то сверток и украшенный рисунками бумажный чулок с его ирисками.
Все утро мы пели праздничные песни: «Вести ангельской внемли», «Радуйся, мир» и прочие. Мы медленно, растягивая удовольствие, сосали ириски. Найджел написал мне рассказ о том, как однажды в Рождество они с сестрой и братьями подарили родителям авиабилеты в Ирландию. Мы еще долго расспрашивали друг друга, чтобы выведать дополнительные подробности. Я никогда не любила его так сильно, как в то Рождество. Это было нечто большее, чем обычная любовь девочки к мальчику. Моя любовь была гораздо глубже. Я любила его как человека, без всяких сложностей. К счастью, наши тюремщики в тот день нас не беспокоили. Хриплыми от волнения голосами мы пели «Маленького барабанщика» и «Тихую ночь». Наконец, Найджел развернул свой подарок – я услышала его изумленный вздох – и разрешил мне открыть мой. Чулок он сделал, сшив вместе два раскрашенных красными чернилами листка бумаги. Вместо ниток, как и я, он использовал зубную нить. Сверху он приклеил обрывки высохших влажных салфеток – получилась белая опушка. Внутри, в обертке из разрисованной бумаги, лежала маленькая коробка от одеколона, который принес ему Дональд несколько месяцев назад. А в коробке был маленький тонкий браслет. Найджел сделал его из мелких колечек-ключей, имеющихся на верхних торцах консервных банок. Он долго копил эти колечки, а затем аккуратно соединил вместе при помощи цветных ниток, которые вытащил из своего саронга. Он много дней связывал звенья в цепочку, делая узлы размером с маковое зернышко, – настоящая ювелирная работа, ничего подобного вы не встретите ни у «Тиффани», ни где-либо еще. В тот момент я была уверена, что лучшего подарка мне никогда не дарили.
Глава 30. Побег
Неужели и впрямь нет никакого выхода? Не может быть. В январе мы заговорили о побеге. Однажды Найджел сообщил мне, что он обследовал окно в туалете и пришел к выводу, что через него мы могли бы убежать.
