Александр Васильев - Судьбы моды
С начала 20-х годов Леонид Берман работает над архитектурными проектами вместе с итальянцем Эмилио Терри. Он много путешествует по Италии в компании Кристиана Берара, увлекается постройками Палладио и барочным театром Бибиены. С 1923 года Леонид Берман начал выставляться на парижских Осеннем салоне и в Салоне независимых художников. А в 1926-м братья Берманы, Павел Челищев и Кристиан Берар, увлеченные ностальгическим неоромантизмом, выставляют свои работы совместно. Евгений Берман привлекает к себе интерес парижской художественной элиты, знакомится с Гертрудой Стайн, Борисом Кохно, Жаном Кокто, а в Италии — с Джорджо де Кирико, который оказывает сильное влияние на его творчество. В 1927 году галерея Кати Грановой, а в 1929 году галерея «Бонжан» Кристиана Диора устраивают персональные выставки молодого русского художника. Постоянные поездки в Италию, вдохновившую стольких гениев, обогащают саму суть творчества Евгения Бермана. Венеция, Падуя и Виченца были изучены им и нашли своеобразное меланхолическое преломление в его рисунках и полотнах. С 1932 года Евгений Берман начал серьезно выставляться в Нью-Йорке.
Американские музеи охотно приобретали его картины: Институт искусств Чикаго, коллекция Филиппе, «Уодсворт Атенеум» одни из первых стали собирать работы Бермана. В последующие годы художник выставляется в «Пти-Пале», в лондонской галерее «Цвиммер».
С 1935 года он много работает в области журнальной иллюстрации: Берман — автор десятков обложек журналов Vogue, Harper's Bazaar, TownCountry. Творчество Евгения Бермана тех лет сродни фантастическим композициям Гварди и Паннини, но в них — и мечты Юбера Робера, и божественная экзальтация Мантеньи. Увлеченный театром, он создает в 1937 году декорации к «Трехгрошовой опере» Брехта, поставленной парижским театром «Звезды», позднее работает с Сергеем Лифарем в Лондоне над балетом «Икар», а также для «Русского балета Монте-Карло». В Париже он устраивает выставку с Леонор Фини и делает спектакль для известного актера Луи Жюве. Накануне войны, в 1939 году, Евгений Берман оставляет Париж, где он жил в одной квартире с балериной Ниной Тихоновой (имена братьев Берманов упомянуты в ее недавно опубликованных воспоминаниях).
Свой американский дебют в качестве театрального художника Берман совершает на сцене «Метрополитен-Опера», где он оформляет балет Фредерика Аштона «Дьявольские каникулы». Получив американское гражданство, художник много путешествовал по Калифорнии и Аризоне, устраивал выставки в Бостоне, Чикаго, Портленде, Сан-Франциско и Канзас-Сити. Хореографы Давид Лишин и Джордж Баланчин приглашают его в качестве балетного декоратора. Труппа полковника де Базиля, а также Американский балетный театр также обращаются к нему. В 1943 году Берман оформляет балет «Ромео и Джульетта» на сцене «Метрополитен-Опера». Многочисленные выставки в крупных музеях и известных галереях, оформление интерьеров особняков, работа над декорациями к популярным балетам принесли Евгению Берману заслуженную славу в США. В 1945 году Жюльен Леви опубликовал монографию об этом русско-американском художнике.
После войны Берман путешествует по Мексике с семьей Гуггенхаймов. Но вскоре он возвращается в Лондон, Рим и Париж со своими новыми выставками.
В 1950-е годы Берман много работает в «Метрополитен-Опера», для которой оформляет оперы «Риголетто», «Сила судьбы», «Севильский цирюльник», «Дон Джованни» и другие постановки. Бермана приглашают в «Ла Скала» для участия в постановке «Императорского балета» оперы «Так поступают все». Однако интенсивная работа в области станковой живописи вынудила Бермана, ставшего к тому времени весьма популярным художником, сделать перерыв в театральном творчестве. Он возвращается в театр только в 1963 году с постановкой «Отелло» в «Метрополитен-Опера».
В 1960 году Берман обосновался в Риме, он разместил свою редкую коллекцию этрусского, греческого и доколумбийского искусства во дворце Дориа-Памфили.
В последующие годы выставки живописи и театральных декораций Бермана регулярно устраиваются в Женеве, Турине, Риме, а также в городах США.
Смерть застала замечательного художника в расцвете творческих сил, Евгений Берман умер в Риме 14 декабря 1972 года. Декорации к спектаклю «Пульчинелла» для Фестиваля Стравинского стали его последней работой.
Художники «Мира искусств» Леон Бакст и Александр Бенуа
Свидетели русского Серебряного века, Леон Бакст и Александр Бенуа внесли наибольший вклад в художественное возрождение Россия — и в особенности Санкт-Петербурга — на пороге XX столетия. Творческое объединение «Мир искусства», основанное сто лет назад, символизировало благородное стремление вдохнуть в русскую поэзию, в живопись и музыку новое видение и новую жизнь. Однако впоследствии это движение вызывало лишь презрение и поношение со стороны большевистского режима, и на протяжении многих десятилетий на своей родине Бакст и Бенуа считались иностранцами. Художественная красота этого периода была лишней и ненужной для советского аппарата. И большинство представителей «Мира искусства» и вообще Серебряного века эмигрировали непосредственно перед или после Октябрьской революции, предоставив нести знамя «Мира искусства» в Советскую эпоху Александру Головину и Евгению Лансере.
Но мне повезло узнать о Баксте, Бенуа и их коллегах еще в детстве. Мой отец, Александр Павлович, прославленный советский сценограф, руководитель Союза театральных художников и академик, был страстным коллекционером модернистских изданий, таких как «Мир искусства», «Золотое руно», «Аполлон» и «Столица и усадьба: Журнал красивой жизни», и его коллекция могла даже похвастаться несколькими томами истории русской живописи, написанной Бенуа. В 1960-х годах я, тогда еще школьник, узнал о Баксте и Бенуа именно из этих изданий, из их иллюстраций, выполненных сепией. Долгое время Третьяковская галерея не выставляла работ «Мира искусства», поэтому, когда такие картины, как «Древний ужас» Бакста и «Дама в голубом платье» Константина Сомова, были выставлены на всеобщее обозрение, нашей радости не было предела.
В 1970-х годах я поступил в школу-студию МХАТ, основанную Константином Станиславским и Владимиром Немировичем-Данченко. Одним из моих преподавателей на постановочном факультете была Татьяна Борисовна Серебрякова, дочь художницы Зинаиды Серебряковой — племянницы Бенуа, — которая эмигрировала во Францию в 1920-х годах. Благодаря тому, что Татьяна Борисовна училась в школе Вагановой в Санкт-Петербурге в одном классе с Александрой Даниловой (которой суждено было стать одной из прим-балерин Дягилева, танцующей в костюмах Бакста и Бенуа), она сохранила высочайшие традиции русской культуры. В школе-студии остались старые костюмы от прежних постановок Художественного театра; именно там я впервые увидел оригинальные костюмы, созданные художниками «Мира искусства». Фактически, в стремлении повысить качество оформления своих постановок Станиславский пригласил к сотрудничеству трех «мирискусников»: Бенуа, Мстислава Добужинского и Головина.
