Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини
Хотя об этом ничего не было сказано, люди знали, что Папа направлялся в церковь без стен с колокольней, возведенной в тринадцатом веке. Во всем районе возвышалось лишь несколько колонн и полуразвалившихся построек. Пий с трудом пробирался сквозь нагромождение камней и битого стекла.
На ступенях базилики он остановился, озирая Сан-Лоренцо. До него доносилась вонь горевших дерева, пластика и резины. На улицах и во дворах лежали трупы более семисот, по другим данным — тысячи двухсот погибших. Число раненых превышало 1200 человек. Женщины копошились в руинах, мужчины пытались разобрать завалы. Священники склонялись над умирающими. Спасатели с носилками подбирали трупы и раненых. Когда Папа стал читать молитву и благословлять быстро собравшуюся толпу, многие встали на колени, чтобы поцеловать края его одежды. Некоторые из них потом вспоминали, что она была запятнана кровью умирающих.
В толпе послышались крики: «Да здравствует Папа!», «Да здравствует мир!».
В этот момент в Сан-Лоренцо появился король Виктор Эммануил III.
Несмотря на глубоко надвинутую фуражку и серо-зеленую форму маршала империи, люди узнали его. В свои семьдесят шесть лет король выглядел старше — лицо все в морщинах, белые как снег усы, дрожавшая челюсть. За три года войны он почти стал чужим для народа, ведя уединенную жизнь в своем поместье.
Все утро король стоял у окна виллы Ада, прислушиваясь к звукам далеких разрывов бомб, сжимая и разжимая кулак левой руки. События подталкивали его к принятию решения, которого он до того времени избегал. Две недели тому назад, возвратившись в Рим, он встретился с генералом Амброзио. Разговор с ним, да и секретная информация, переданная Марией-Джозе герцогу Акваронскому, принесли свои плоды. Помощник короля генерал Паоло Пунтони впервые отметил, что король заговорил о необходимости смещения Муссолини и введении военной диктатуры во главе с Бадолио. Однако высадка союзников на Сицилии привела его к мысли: если дуче выедет на фронт и будет убит или взят в плен, никакого решения ему принимать не придется.
А может быть, дуче, находящийся в Фелтре, удивит, их всех разрывом с Гитлером? Или же он пронюхает про заговор против себя и совместно с Гитлером лишит его трона? Покинув виллу, чтобы осмотреть последствия бомбардировки, король не пришел еще ни к какому выводу. Но вот теперь жители Сан-Лоренцо подвели его к этому.
Одной из первых его узнала Анджела Фиораванти. Выбравшись из укрытия после того, как самолеты улетели, она увидела, что ее квартира разрушена полностью. Сквозь клубы дыма и пыли за ней следовали близнецы, муж Менотти и тринадцатилетняя Мария вместе с одиннадцатилетней Эльдой. Пробираясь по развалинам, она заметила всего в нескольких метрах от себя короля «с трясущимися руками и отвислой челюстью» от увиденного.
Вскрикнув, подобно фурии, с пятнами крови на своей одежде, она подбежала к нему.
— Посмотрите на него, — крикнула она людям. — Он приехал посмотреть на эту бойню как на представление. — Обратившись к нему, добавила: — Убирайся отсюда и наложи на себя руки!
Хотя охранник короля пытался заткнуть ей рот, она продолжала кричать:
— Вы ввергли нас в эту войну вместе с немцами. И что же имеют наши дети от грязной войны?
Когда король, следуя примеру Папы, попытался разбрасывать деньги, некоторые люди рвали банкноты на кусочки с криками:
— Нам не нужны ваши грязные деньги, нам нужен мир!
Когда машина тронулась в обратный путь, король сидел бледный и дрожащий, не говоря ни слова. Ему, Виктору-Эммануилу III, нанесено оскорбление, подобно уличному торговцу. Его тысячелетняя династия оказалась в опасности благодаря Муссолини. И он прошептал:
— Такое не может больше продолжаться. Режим во что бы то ни стало должен быть сменен.
В 9 часов вечера 20 июля дуче отложил в сторону бумаги и выключил настольную лампу. Дворец был освещен скупо. Через двадцать четыре часа после его возвращения из Фелтре руины Сан-Лоренцо напоминали о растущем в народе недовольстве.
За прошедшие сутки произошло много неприятного. Обед с Гитлером в Фелтре не дал ничего, кроме разглагольствований. Фюрер все время говорил с полным ртом, уминая свой излюбленный рис с соусом бешамель. Дуче же съел совсем немного. Гитлер возвестил о новых репрессалиях: его воздушный флот сотрет через несколько недель Лондон с лица земли, к тому же наступит новый этап подводной войны. В запрошенных Муссолини 2000 самолетов ему было отказано: русский фронт оставался приоритетным.
Диктаторы не расставались до 6 часов вечера, но Муссолини не мог вспомнить ничего существенного. Налет авиации союзников на Рим сильно его обеспокоил. Прежде чем ответить на предложение Гитлера о военной реорганизации Южной Италии и передаче итальянской 7-й армии под контроль немцев, дуче необходимо было внимательно изучить стенографический отчет.
В этот же день дуче признался генералу Амброзио, что о выходе Италии из войны речь пока не идет. Вместо этого он пообещал написать письмо Гитлеру с просьбой освободить его от союзнических обязательств. Амброзио с горькой иронией прокомментировал это намерение словами:
— Письмо это непременно окажется в корзине для бумаг. Выход из «оси» следовало оговорить устно — в Фелтре.
Нерешительность и нежелание Муссолини осложнять свои отношения с фюрером означали для Амброзио и его заместителя генерала Джузеппе Кастеллано лишь одно: необходимость действовать самим.
Биограф Муссолини, выпустивший восьмитомник о жизни и деятельности дуче, тридцатичетырехлетний Ивое де Бегнак отметил в тот день: «Лицо вождя было небритым и имело землистый цвет. За шесть недель он потерял около двадцати килограммов в весе, и его форма висела на нем как мешок». Далее он записал: «Деятельность ваша продолжается десять лет. Вы были еще молодым парнем, когда впервые появились здесь», — произнес дуче. Когда же я ничего не ответил, он пробормотал как бы про себя: «Жизнь уже закончилась, но борьба продолжается».
Едва экспресс затормозил при въезде в столицу, в ноздри Дино Гранди ударил едкий раздражающий запах: Рим горел. В полдень 21 июля он понял, что его миссия в этом городе может оказаться самой важной в его жизни.
Утром этого дня Гранди был полон решимости. Прошло почти четыре года с момента его встречи с королем в сосновом бору — годы, в течение которых, не будучи в состоянии действовать, он наблюдал разрушение страны. Теперь, в июле 1943 года, Италия оказалась почти беззащитной перед сильным противником: только семь пехотных дивизий без бронированной техники могли оборонять полуостров. Лишь три из шести линейных кораблей да шестнадцать устаревших крейсеров и эсминцев могли вести боевые действия, к тому же они были разбросаны от Таранто до Специи. С ноября военно-воздушные силы потеряли 2190 самолетов, так что в воздушных боях над Сицилией смогли принять участие лишь семьдесят истребителей.
