Дуглас Боттинг - Джеральд Даррелл. Путешествие В Эдвенчер
Этот амбициозный замысел так и не осуществился, все шло не по плану. Удача окончательно отвернулась от Джеральда. Сначала он свалился с песчаной лихорадкой. Хотя охотники установили множество ловушек, в том числе три на леопарда, толку от них не было. Особенно угнетало Джеральда то, что они не могут поймать леопардов, так как всю ночь он слышал их рычание, а днем их можно было увидеть невооруженным глазом. Ни один из этих зверей не соблазнился свежим мясом, разложенным в качестве приманки. Джеральд писал, что его охотники, многие из которых были поклонниками Великого Леопарда, верили, что в этих животных вселяются души их умерших предков, поэтому ловушки Джеральда совершенно бесполезны.
Неприятности следовали одна за другой. С 14 до 22 мая Джеральд вообще не прикасался к дневнику. 23 мая он записал: «Здесь все валится из рук. Нам не удалось поймать ни одного зверя, да еще и эта проклятая песчаная лихорадка. Я получил очень грубое письмо от Кена, в котором он обвиняет меня в бездействии. Я послал ему резкую отповедь и сегодня получил его извинения».
Несмотря на раздражение, Джеральд не мог оставаться равнодушным к очарованию Африки. В конце мая он записал в своем дневнике:
«Сегодня, к своему удивлению, я проснулся в половине шестого. Только что рассвело. Я поднялся с постели и увидел самую красивую и незабываемую картину, какую мне только доводилось видеть в своей жизни.
Белый как снег туман начинал рассеиваться и редеть. Он поднимался в небо, открывая взору лес и горы. Нефритово-зеленые лесистые склоны гор поднимались из белого тумана. Они напоминали темные острова посреди белоснежного моря. Небо отливало яблочной зеленью. Солнце только собиралось подниматься из-за леса, и на востоке туман слегка золотился. По мере того как солнце поднималось все выше и выше, небо из зеленого становилось золотым, а потом нежно-розовым. Внизу в деревнях закричали петухи, на фоне розового неба пролетели три птицы-носорога, издавая присущие этим птицам дикие, истерические крики».
Джеральд неподвижно стоял, смиренно впитывая эту красоту. Ноги его приросли к земле, он не мог оторвать глаз от открывающейся перед ним картины. Здесь он с особой силой ощутил зов природы. Эта картина оста? лась в его памяти навсегда, он вспоминал ее в разное время и в разные местах. Он видел потерянный рай.
Камерунский дневник заканчивается 23 мая. Две недели спустя Джеральд отправил письмо матери, и, кроме этого послания, иных письменных свидетельств африканского путешествия не осталось. В конце месяца Кен Смит написал Лесли, благодаря его за присланные деньги, которые помогли звероловам успешно завершить свое путешествие. Джерри все еще оставался в Бакебе, но вскоре вернулся в Мамфе. Джеральд и Кен стали сворачивать лагерь, собираясь перебраться на побережье и дожидаться корабля. К сожалению, в это время начались сильные затяжные дожди. «Большую часть дня и ночи идут проливные дожди, сопровождающиеся страшными грозами. К счастью, добрый старый тент с честью выдерживает это испытание, в противном случае, мы промокли бы насквозь. Даже странно подумать, что всего через восемь недель мы окажемся в Англии».
Затем случилось несчастье. Два англичанина прибыли в Камерун в надежде заполучить молодую гориллу, которую им пообещали. Они даже отказались от возможности отплыть из Тико 3 июня, считая, что высокая цена на горилл в Британии с лихвой покроет все расходы, связанные с дополнительным пребыванием в Африке. Но гориллу так и не привезли, а следующий корабль отплывал только через два месяца. Джеральд и Кен остались на побережье под проливными дождями. Ни гориллы, ни денег, ни корабля — обстоятельства складывались так кошмарно, что Джеральд был вынужден продать свое великолепное ружье и дробовик, а также все, без чего можно было обойтись. 8 июня он написал матери:
«Мы сможем отплыть только 6 августа, так что домой прибудем не раньше 20-го. Наше положение таково, что мы можем многое продать по чертовски низким ценам и расплатиться с долгами, но не думаю, что у нас останется достаточно денег, чтобы снова отправиться в экспедицию. Эта мысль нас страшно огорчает, и мы используем любую возможность, чтобы заполучить какое-нибудь крупное животное, пока мы еще в Африке. Наша коллекция в зоологическом плане великолепна, но нам нужны крупные животные, которых зоопарки с радостью бы приобрели для своей идиотской публики».
Запертый в Мамфе Джеральд все чаще обращается мыслями к родному дому и особенно к оставленным в Англии подружкам: «Попроси Марго, если ты, конечно, ее увидишь, передать приветы Розмари и Конни из Бари Клуба. Что случилось с Дианой (Урсулой)? Она написала мне весьма холодное письмо…»
Теперь Джеральд и его компаньон поменялись местами. Теперь уже Кен Смит отправлялся на вылазки, в джунгли и горы, стараясь за оставшееся время поближе познакомиться с местной природой. «Это была его первая вылазка, — писал Джеральд, — и он радовался, как школьник. Он заслужил эту радость».
Бесконечная работа по уборке клеток и кормлению животных в базовом лагере была столь же увлекательна, как ловля зверей в джунглях. Джеральд писал домой:
«Отправляясь в буш, вы видите новые места и ловите новых животных. В лагере же можно по-настоящему изучить животное. Каждый день приносит новые открытия. Например, Мэри, самка шимпанзе, каждое угро умывается, а к вечеру ее солома уже вся в грязи. Поэтому, прежде чем улечься, она выкидывает грязную солому из клетки и спит на чистой, свежей подстилке. Она любит лежать на спине и ласково смотреть на того, кто станет с ней играть. Если шлепнуть ее по заду, она прикрывает его ладонями и разражается хихиканьем. Мэри безумно любит одежду. Она подманивает людей к своей клетке, похлопывая себя по животу или выделывая сальто, а когда человек оказывается в пределах досягаемости, она протягивает руку и с резким звуком срывает с несчастного рубашку или другое одеяние. Голый африканец с возмущешгем смотрит, как Мэри натягивает на себя его одежду и жеманится. Оба шимпанзе так растолстели, что с трудом двигаются. Как-то раз я решил проверить, насколько жаден Чарльз, самец шимпанзе. Я просовывал через решетку бананы, и он хватал их всеми руками и ногами и засовывал в рот сразу по два. И несмотря на это, он начинал кричать, стоило мне остановиться. Он ужасно боится щекотки. Стоит коснуться его шеи, как он тут же заливается беспомощным смехом».
Джеральд больше не был простым наемником, звероловом и охотником. Хотя у него не было формального образования, постоянное близкое общение с более чем тремястами животными самых различных видов, наблюдение и изучение их внешнего вида, привычек и повадок, а также изучение среды их обитания дало ему возможность получить такую полевую практику, какой мог бы позавидовать любой дипломированный зоолог мира. Знания в области поведения животных у Джеральда Даррелла были просто безграничными. Из зверолова он превратился в настоящего зоологического полиглота.
