Альберт Шпеер - Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. 1930–1945
Апартаменты Гитлера были расположены очень удобно: крытыми галереями соединялись с Большим дворцом, а с другой стороны примыкали к административным помещениям, в центре которых располагался его личный кабинет. По своим размерам парадный кабинет значительно превосходил приемный зал президента Соединенных Штатов[69].
Гитлеру так понравились долгие переходы дипломатов по величественным залам недавно завершенной канцелярии, что он пожелал повторить удачное решение и в новом здании. Я удвоил расстояние, которое приходилось преодолевать посетителям.
По сравнению с рейхсканцелярией, построенной в 1931 году, устремления Гитлера возросли в семьдесят раз[70]. Эта цифра позволяет представить, как развивалась его мегаломания.
И посреди всего этого великолепия Гитлер предпочел в своей сравнительно небольшой спальне белую эмалированную кровать. Как-то он сказал мне: «Ненавижу роскошь в спальне. Гораздо удобнее я чувствую себя в простой кровати».
В 1939 году, когда наши планы стали воплощаться в жизнь, геббельсовская пропаганда продолжала навязывать немецкому народу миф о скромности и простоте фюрера, и, чтобы не разрушить созданный образ, Гитлер никого не посвящал в планы создания личного дворца и будущей рейхсканцелярии. Правда, во время одной нашей зимней прогулки он попытался обосновать свои быстро растущие запросы:
«Видите ли, я сам вполне удовольствовался бы маленьким домиком в Берлине. У меня достаточно власти и престижа, я не нуждаюсь в роскоши для поддержания своего авторитета. Однако поверьте, те, кто придет за мной, сочтут подобную демонстрацию богатства совершенно необходимой. Только это и поможет удержаться многим из них. Вы вряд ли способны представить себе, какую власть над своим окружением обретают мелкие личности на таком величественном фоне. Залы с великим историческим прошлым возвысят даже незначительного преемника до исторического уровня. Вот почему мы должны завершить строительство при моей жизни – я должен успеть пожить здесь, чтобы мой дух привнес традицию в это здание. Даже если я проживу в нем всего несколько лет, этого будет вполне достаточно».
В 1938 году в речах, обращенных к строителям рейхсканцелярии, Гитлер высказывался в подобном же духе, хотя и не раскрывал своих грандиозных планов, к тому времени уже вполне сформированных. Как фюрер и канцлер немецкой нации, он, мол, не войдет во дворец рейхспрезидента, ибо не собирается жить в доме предшественника, но немецкое государство получит представительское здание, достойное любого иностранного короля или императора.
2 августа 1938 года в своей речи, посвященной подведению под крышу новой канцелярии, Гитлер сказал: «Я не только канцлер, но и гражданин рейха. Как гражданин, я все еще живу в мюнхенской квартире, которую занимал до пришествия к власти. Однако как рейхсканцлер и фюрер немецкой нации, я хочу, чтобы Германия имела величественные общественные здания, как любая другая страна, и даже еще более величественные. Вы понимаете, что чувство собственного достоинства не позволяет мне переехать в уже имеющиеся дворцы. Ничего подобного я не сделаю. Новый рейх овладеет новыми территориями и построит собственные здания. Я ни в коем случае не воспользуюсь старыми. В Москве власть занимает Кремль, в Варшаве – Бельведер, в Будапеште – Кёнигсбург, в Праге – Градчаны. Повсюду это какие-то старые здания. Я же стремлюсь к тому, чтобы новому германскому рейху не пришлось стыдиться сооружений своего прошлого. Более того, новая немецкая республика никогда не станет квартирантом в кайзеровских дворцах! Пока другие живут в Кремле, Градчанах или любой другой цитадели, мы увековечим престиж рейха во дворцах, рожденных нашим временем… Я не знаю, кто переедет в эти дворцы, но, видит Бог, это будут лучшие сыны нашего народа независимо от их происхождения. И одно я знаю наверняка: никто в целом мире не посмеет презирать сынов нашего отечества, вышедших из низов общества. Как только Германия призывает кого-то в свои представители, он становится ровней любому иностранному королю или императору».
И еще из речи, посвященной завершению строительства новой рейхсканцелярии: «Я отказался переехать в так называемый Президентский дворец. Почему я это сделал, мои соотечественники? Потому что в этом доме однажды проживал лорд Чемберлен. А вы понимаете, что фюрер немецкой нации не может жить в доме, однажды оккупированном лордом Чемберленом! Я скорее смирился бы с квартиркой под крышей доходного дома, чем занял бы тот дворец. Я никогда НЕ МОГ понять старую республику. Те господа создали республику для себя, избавились от старого рейха и переехали в бывшую резиденцию лорда Чемберлена. Немецкие рабочие! Это так неблагородно! Им не хватило духа создать новый облик своего государства. Это решил сделать я! И я не изменю своего решения. Новое государство получит собственные правительственные здания».
Учитывая грандиозность гитлеровских планов, в которые были посвящены лишь он и я, не стоит удивляться тому, что он пытался дать рациональное объяснение своей жажде самоутверждения.
Еще в то время Гитлер приказал нам не заботиться о стоимости новых сооружений, и мы послушно не подсчитывали общие объемы работ. Впервые я сделал эти расчеты сейчас, спустя четверть века. Результаты можно свести в следующую таблицу:
1. Дворец с куполом – 20 875 680 куб. метров.
2. Дворец-резиденция – 1 888 600 куб. метров.
3. Офисы и рейхсканцелярия – 1 192 440 куб. метров.
4. Сопутствующие секретариаты – 202 920 куб. метров.
5. Верховное командование армии – 595 840 куб. метров.
6. Новый рейхстаг – 347 320 куб. метров.
И Т О Г О: 25 098 240 куб. метров
Хотя колоссальный масштаб строительства уменьшал стоимость каждого кубического метра, общие расходы почти невозможно себе представить. Грандиозные сооружения требовали очень толстых стен и соответственно глубоких фундаментов, а еще предстояло облицевать стены снаружи дорогим гранитом, а изнутри – мрамором. Для дверей, окон, потолков и тому подобного предполагались лучшие материалы. Смета в пять миллиардов марок на здания одной только площади Адольфа Гитлера, пожалуй, является заниженной[71].
Изменение общественного настроения, ослабление боевого духа, наметившееся по всей Германии в 1939 году, проявилось в необходимости организовывать ликующие толпы там, где двумя годами ранее Гитлер мог рассчитывать на спонтанный взрыв народной любви. Более того, Гитлер и сам за эти годы отдалился от восторженного народа. Теперь гораздо чаще он сердился и досадовал, когда толпа, собравшаяся на Вильгельмсплац, шумно требовала его появления. Два года назад он часто выходил на «исторический балкон», а теперь грозно покрикивал на своих адъютантов, просивших его показаться народу: «Хватит приставать ко мне с этим!»
