Борис Маркус - Московские картинки 1920-х - 1930-х г.г
На улицах и площадях, на фонарных мачтах или прямо на крышах домов были укреплены специальные репродукторы. Это были большие рупоры. Квадратные металлические вытянутые пирамидальные рупоры. В обычные дни они молчали. А в праздничные включались. И тогда музыка разливалась по всей улице, гремела на перекрестках.
Во время войны рекомендовалось не выключать тарелки-репродукторы ни на минуту. Мало ли что может случиться. Воздушная тревога, или еще что. И на улицах увеличилось количество рупоров, постоянно включенных, но вещающих централизованно. Это было очень важно для своевременного оповещения жителей о возможной опасности. Но не только тревожные вести передавались. Иногда давали бодрую военную или лирическую музыку, перемежаемую последними сводками Информбюро. А потом косяком пошли приветственные приказы об очередных победах на фронтах, о торжественных салютах в их честь. Радио тогда стало частью быта москвичей. Без сводок, без своевременного оповещения о тревогах, без сообщений о салютах и победах нельзя уже было жить.
Так незамысловатая черная тарелка прочно вошла в жизнь горожан. Без нее трудно представить их быт, их заботы, их радости.
Примусы, керосинки и чугунные утюги
Чего только нет сейчас в современной кухне: и электроплиты или газовые плиты, и разные там кофеварки, грили и тостеры, миксеры, кухонные комбайны и соковыжималки. Хозяйки пользуются электроутюгами, каминами. Бог знает чем. Ушло в далекое прошлое убогое оснащение кухни в домах двадцатых — тридцатых годов. В небольшом количестве особых домов, из числа доходных, где чаще были отдельные квартиры, были и газовые плиты и газовые колонки в ванных комнатах. А огромное большинство квартир, в основном коммунальных, даже такого оборудования почти не имело.
Так и наша квартира была обычной коммунальной, каких в Москве было тысячи, десятки тысяч. Кухня и все бытовое обслуживание, вроде водопровода, отопления и канализации, было общим. И поэтому в кухнях стояло столько кухонных столиков, сколько семей жило в квартире. Иногда имели кухни и плиту, на конфорках которой можно было что-то сварить, разогреть, поджарить. Но это бывало редко. Разве что по праздникам, когда плиту разжигали. А так как это бывало не часто, то плита обычно была занята примусами или керосинками. Сейчас, возможно, не всякий знает, что такое примус. Да и керосинку не помнят. Разве только дачники еще пользуются. Но и то теперь появились миниатюрные газовые плитки с баллончиками, а в некоторых дачах газовые плиты появились.
В наше же старое время примус был царем кухни, а керосинка, соответственно, царицей, оба — венцами цивилизации. Примус — это небольшой баллон на трех длинных ножках, загнутых наверху крючком. На эти крючки устанавливалось нечто вроде конфорки, только не сплошной, а сквозной. На эту конфорку ставились кастрюли, чайники, а при стирке даже огромные баки. Как только выдерживали тонкие ножки примуса такую тяжесть (баки-то были наполнены водой и бельем!).
В верхней части баллона имелась специальная трубка с форсункой и горелкой. В форсунке имелось тоненькое отверстие, через которое шел вверх распыленный керосин из баллона. Мне иногда казалось, что идет не струйка керосина, а газ. Возможно, что в форсунке жидкость превращалась в нечто газообразное. Для этого создавалось большое давление в баллоне, получаемое накачиванием специальным насосом, укрепленным сбоку. Керосин заливался в баллон через специальное отверстие с плотно закрывающейся крышкой.
Чтобы форсунка не засорялась, ее время от времени надо было прочищать специальными тоненькими иголочками на длинных жестяных ручках. После прочистки примус давал огонь большой температуры, распространявшийся ровно по кругу под посудой. Это обеспечивалось специальным металлическим колпачком горелки, которая распределяла огонь равномерно. И примус весело пел и гудел, на короне огня что-то разогревалось, а то и просто можно было долго смотреть на этот красивый огонь завороженными глазами.
Некоторые хозяйки заменяли примус керосинками. Правда, она работала медленнее, чем примус, но была более безопасной. Керосинки были двух типов: высокие плоские одно- или двухфитильные и низкие круглые трехфитильные. Какие из них были лучше, не знаю. Мне больше нравились пузатенькие низкие. Какой-то у них был более надежный вид. Однако ровный и спокойный огонь керосинки совсем не вдохновлял. Ничего похожего на бурное и веселое пламя примуса. Высота пламени регулируется специальными колесиками на тонких спицах, выдвинутых своими концами наружу и снабженных круглыми ручками. Чтобы отрегулировать огонь, надо было поворотом ручки выдвигать или задвигать фитили. А зажигать их можно было лишь тогда, когда с баллона снимался основной цилиндр, на котором устанавливались кастрюли или чайники и сковородки. Когда фитили чересчур обгорали, их надо было подрезать, для чего тоже надо было снимать цилиндр… В длинных керосинках ничего не снималось, а просто весь ее короб, имеющий сбоку специальную ось, откидывался на бок и после зажигания фитилей возвращался на свое место, закрепляясь специальной удерживающей корпус пружиной. Через слюдяные окошки можно было рассматривать пламя и регулировать его, выдвигая или задвигая фитили, делая огонь сильнее или слабее. Гасить керосинку можно было поворотом ручки, полностью задвигая фитиль вовнутрь, лишая его доступа воздуха. Задувать ее ни в коем случае нельзя.
Все это удовольствие — и керосин для заправки, и иголочки, и фитили, и сами примусы или керосинки покупались в керосиновых лавках. Вроде той, что была на нашей Кудринской площади.
Меньше и реже в квартирах того времени встречались особые нагревательные приборы. Их называли керогазами. Это было нечто среднее между примусом и керосинкой. Его официально называли бесшумным примусом. Но так как в нашей семье никогда керогаза не было, то ничего о нем рассказать не могу. Знаю, что был такой, что одновременно с примусом и керосинкой исчез из московских квартир.
Как примусы, так и керосинки и керогазы были опасны. Сколько пожаров случалось из-за них. Не счесть. Да и запах керосина не аромат цветов. А ведь бывало, что некоторые хозяйки и бензином пользовались.
Поэтому можно себе представить, как обрадовались москвичи, когда в их квартиры пришел саратовский газ. Это случилось в 1947 году, Постепенно район за районом стали газифицироваться. С вытеснением примусов и керосинок газовыми плитами ликвидировались сами собой керосиновые лавки, или, как их еще называли, «нефтелавки». Их раньше было полно по городу, а потом только на некоторых рынках сохранились для обслуживания еще недогазифицированных окраин. Позже все они и вовсе исчезли за ненадобностью.
