Иван Ефимов - Не сотвори себе кумира
– А если тебя не возьмут в одну колонну с нами?- как-то усомнился Гриша.
– Меня-то?- удивился Артемьев.- Ты шутишь, брат. Меня, если я захочу, возьмут с любой партией. Я стреляный воробей. Только вы и виду не подавайте, что все мы друзьяки: здесь этого не любят и стараются всякую дружбу нарушить. Поняли? А обо мне не хлопочите. И мы успокоились. Но с Негановым было труднее:
В первый же день, разгадав нехитрую методику вербовки – брать только сильных и здоровых,- мы решили, что Неганов должен «заболеть».
– Ты притворись больным, лекпомато в эшелоне нет,- советовал ему опытный в таких делах Артемьев,- и лежи на нарах, пока не разберут всех мало-мальски здоровых и крепких. Тогда очередь дойдет и до нас.
– А если вас заберут, а я тут дураком проваляюсь и останусь один?
– Ты-то не заваляешься, будь спокоен, а вот если высунешься – наверняка укатают без нас. Лежи и лежи спокойно. Как только нас заберут, мы поднимем тебя в тот же миг. Явишься и доложишь: поправился, мол, берите и меня. А кто же от такого крепыша откажется?
Так и болел наш богатырь дня три.
Наконец, когда в лагере оставалось сотни две и выбор был небольшой, нашелся и на меня охотник. Произошло это событие, когда очередной работодатель обошел раза три по рядам и отобрал человек сорок; я вдруг набрался смелости и подал голос:
– Гражданин начальник, возьмите, пожалуйста, и меня!
Рослый и упитанный начальник смерил меня глазами, задержал взгляд на моей обуви и сурово спросил:
– А что, собственно, вы умеете делать? Какой специальности?- И перевел взгляд на Малоземова, сделавшего движение в его сторону, как бы давая понять, что и он хочет обратиться с такой же просьбой.
Заданный вопрос в первое мгновение меня озадачил в самом деле, что я ему отвечу? Журналист? Преподаватель политэкономии? Лектор марксизма-ленинизма? Нет, мои профессии здесь совершенно ни к чему. И вдруг во мне воспрянул мужик, моя юность, бондарное и кузнечное ремесло.
– Я умею плотничать, когда-то знал и бондарное дело,- все более смелея, сказал я.
– Что-то не походите вы на плотника,- с мрачные сомнением сказал строгий начальник.- Впрочем,- продолжал он, помедлив,- с земляными работами каждые из вас справится…
– Вот именно, гражданин начальник,- в тон ему заговорил Малоземов.- С земляными работами мы всегда справимся. Запишите, будем стараться: надоело безделье.
Начальник смерил ироническим взглядом моего друга, лицо которого так и сияло готовностью свернуть горы, и, сказав своему спутнику: «Запишите обоих», пошел дальше по кругу.
Едва мы отошли в группу принятых и Малоземов опрометью кинулся за Негановым, как на сцену выступил Артемьев.
– Гражданин начальник,- заговорил он доверительно,- возьмите и меня, всю жизнь на земле работал.
– Какой специальности?
– Любой, какая потребуется, я человек тертый. – Вы что же, раньше были в заключении?
– Был. С тридцатого как раскулаченный, пять лет. Так что вы не сомневайтесь, с ихнее я завсегда сделаю)- И он с презрением мотнул головой в нашу сторону.
– Хорошо, как фамилия?
– Артемьев, гражданин начальник! Затем все разыгралось как по нотам. Не успел наш вербовщик дойти до конца уже сократившейся шеренги, как к другому ее концу незаметно прилепился Неганов, – выпятив колесом могучую грудь. Вернувшись вдоль шеренги обратно, начальник подивился:
– А это что за богатырь?
– В уборной подзадержался малость, гражданин начальник,- ответил наш друг, переминаясь с ноги на ногу.- Вчерась тут нас жирной свининкой накормили, да и борщ оказался больно наваристым, вот и расслабило малость без привычки…
В нашей мрачной шеренге грохнул смех.
– Вы еще и шутник, оказывается?- повеселел солидный начальник.
– Пропадешь в Сибири без шуток. А только я не шучу: честное слово, с детства люблю суп со свининой!- весело выпалил Неганов под новый взрыв смеха.
– Как фамилия?
– Неганов Сергей Иванович!
– Запишите и Неганова,- кивнул он в сторону своего спутника, на сей раз даже не спросив о специальности.
Через полчаса мы были уже за воротами нашего первого лагеря и в числе полусотни шагали по слепящей и искристой предвечерней дороге в новый лагерь. А еще через час нас привели к такой же зоне и водворили колонну № 62, на той же станции Амазар.
Глава одиннадцатая
Всякое самовольное проявление личности в арестанте считается преступлением…
Примириться с этой жизнью было невозможно.
Ф. М. Достоевский
Преображение
Наше «постоянное» место жительства отличалось от покинутого лишь тем, что бараки здесь были еще более ветхими. Возле бараков и внутри, как осенние мухи, бродили истощенные, в оборванных серых бушлатах зэки – больные или отказчики, для которых в карцере, очевидно, уже не хватало места. Одинаковыми были и сторожевые вышки по углам зоны, на которых, как на скворечнях скворцы, стояли часовые с винтовками – румяные и сытые, одетые в теплые, наподобие боярских, тулупы поверх новеньких полушубков. Они равнодушно смотрели на привычную картину лагерного бытия. А кругом над заборами и перед ними тянулась колючая проволока.
Что-то до жути знакомое всплыло в моей памяти: подобное видел я не один раз в иностранной кинохронике, повествующей о внутренних делах одной всем известной европейской державы, где у власти находился фашизм…
Мои раздумья были прерваны тем, что Малоземов больно толкнул меня в бок:
– Отвечай, тебя вызывают…
Шла проверка прибывшего пополнения по формулярам.
– Ефимов!-уже по второму разу крикнул проверяющий.
– Иван Иванович, тысяча девятьсот шестого года рождения,- громко ответил я по установленной форме.
– Ошалел от радостной неожиданности,- пошутил кто-то.
Потом нас подвели к одному из бараков и указали на незанятую левую половину. Но и занятую можно было отличить только после пристального осмотра: по случайно позабытой и погнутой алюминиевой миске, лежавшей на полке перед изголовьем нар, по оставленному вещевому мешку с нищенским, никому не нужным скарбом, да еще по тому, что перед той, второй половиной стоял на страже бывалый арестант-дневальный, оберегавший обжитые места еще не вернувшихся с работы постояльцев.
Врассыпную мы хлынули на свою половину и с привычным азартом заметались перед нарами в поисках места получше, посветлее и поближе к теплу… Более проворный Малоземов уже заскочил на верхние нары недалеко от печки-цистерны и призывно кричал мне, бросив свою шапку на место рядом.
– Вот спасибо так спасибо!- И я ухватился за строительную скобу, вбитую в стойку нар на уровне второго настила.
