Яков Нерсесов - Русские генералы 1812 года
Наполеон, как, впрочем, и большинство русских, ожидал, что на следующий день сражение возобновится. И Кутузов поначалу готовился его продолжить. В конце Бородинского сражения по его приказу Барклай восстановил русские боевые порядки на новой линии обороны у деревни Горки. Барклай деятельно готовится к предстоящей схватке. По всей линии зажгли множество костров, по которым солдаты могли ориентироваться.
После ужасных жертв Бородина, казалось, все требовало обороны древней столицы. Солдаты, да и сами москвичи, были готовы скорее умереть, чем пустить неприятеля в город. Потеря Москвы могла подорвать дух русской армии, отрицательно сказаться на дисциплине, породить пораженческие настроения. Но с военной точки зрения оборона Москвы была невозможна. Под Москвой не было удобной для обороны позиции. К тому же, во-первых, действительные потери оказались страшнее, чем предполагалось. Во-вторых, из отступивших с Бородинского поля 90 тыс. солдат и офицеров только 60 тыс. были боеспособны, а этого не хватало для повторного сражения. И наконец, русская армия не получила после Бородинского сражения свежих подкреплений. Ей требовалось время, чтобы подтянуть резервы. Получить это время можно было, только сдав Москву вопреки желанию царя, настроению армии и народа.
Кутузову предстояло принять трудное, непопулярное решение. Он созвал военный совет в Филях, куда отступила русская армия. В обсуждении дальнейшего плана действий приняли участие самые опытные русские генералы: Барклай-де-Толли, Беннигсен, Дохтуров, Уваров, Остерман-Толстой, Коновницын, Раевский и Ермолов. Выбранная Беннигсеном новая позиция на берегу Москвы-реки между Филями и Воробьевыми горами для боя не подходила. По авторитетному мнению Барклая-де-Толли, уж очень она была похожа на позицию под… Фридланд ом! Генералы Беннигсен, Дохтуров, Коновницын и Ермолов высказались за то, чтобы дать бой Наполеону. Но когда Кутузов спросил их, уверены ли они в успехе, ответом было красноречивое молчание. Генералы Барклай, Раевский, Уваров, Остерман-Толстой и любимец Кутузова полковник Толь предложили отступать. Выслушав мнения всего собравшегося генералитета, Кутузов, прекрасно понимая, что его решение вызовет бурю негодования у многих, решительно заявил: «С потерею Москвы не потеряна Россия!.. Но если будет уничтожена армия, погибнут и Москва и Россия!.. Приказываю отступить».
Кутузов, эта «старая лисица севера», понимал, что отступление из Москвы – это ловушка для неприятеля. Пока он будет грабить город, русская армия отдохнет, пополнится ополчением и новобранцами и тогда двинется со свежими силами на врага. Он еще заставит французов есть лошадиное мясо и падаль!
Наполеону удалось захватить все укрепления русских позиций: и Багратионовы флеши, и батарею Раевского, и Утицкий курган, и село Бородино. Поле боя осталось за французами. Поэтому Наполеон заявил, что победу одержал он. Но это была пиррова победа, поскольку Наполеону не удалось достичь главной цели: уничтожить русскую армию и заставить ее командование просить о мире. Столь желанное для императора генеральное сражение не решило исход войны. Несмотря на тяжелейшие потери, русская армия все же была спасена. Но и Кутузов не разгромил наполеоновскую армию и не остановил ее наступление. Более того, французы сохранили свой главный резерв (гвардию) – примерно 19 тыс. испытанных бойцов. Кроме того, понесшие меньшие потери французы могли бы после Бородино с меньшим, чем ранее, риском, совершить обходной маневр. И наконец, резервы русской армии в тот момент были исчерпаны. Тактически Наполеон все же переиграл «старую лисицу севера», заставив Кутузова отступить и вскоре сдать Москву. Но скорее всего ужасная битва все-таки закончилась вничью, так как и хотел Кутузов. Последний тоже объявил Бородино своей победой. За него он получил чин генерал-фельдмаршала. Но после выигранных сражений столицы не сдают. Можно выиграть битву, но проиграть войну, как это и случилось: Наполеон-тактик заставил врага отступить, но в целом проиграл Кутузову-стратегу Бородино – битву великого исторического значения: 7 сентября на берегах реки Колочи произошел перелом в судьбе самого Наполеона, его гигантской империи и народов Европы. С Бородина начался крах наполеоновской военной доктрины, рассчитанной исключительно на быструю победу в генеральном сражении – своего рода «блицкриг».
После ухода из Москвы Кутузов задумал обманный маневр. Пройдя некоторое расстояние по Рязанской дороге, армия, прикрываемая арьергардом Милорадовича, по приказу главнокомандующего скрытно повернула на запад, на Калужскую дорогу. Сначала она остановилась у Подольска, а потом, расположившись лагерем на небольшой болотистой реке Наре у села Тарутино, стала ожидать дальнейших маневров противника. Отдадим должное Кутузову-полководцу, марш-маневр был проделан блестяще. Чтобы противник остался в неведении, двигались в ночное время, выступая в поход в 2 или 3 часа ночи. Соблюдалась строжайшая дисциплина. Ни один человек, будь то генерал, офицер или простой солдат, не имел права никуда отлучиться. Были приняты жесточайшие меры против дезертирства, начавшегося после сдачи Москвы. Самостоятельное решение Кутузова об оставлении Москвы вызвало раздражение и у императора Александра I, боявшегося, что теперь Наполеон пойдет на Петербург.
Командир наполеоновского кавалерийского авангарда маршал Мюрат, который по замыслу императора со своей кавалерией должен был сидеть у русских на хвосте – следить за их передвижениями, не заметил хитроумного маневра. Когда ошибка Мюрата выяснилась, драгоценное время было потеряно, и Кутузов сумел благополучно отойти и привести армию в порядок после тяжелых потерь при Бородине. К тому же он прикрыл Калугу, где были сосредоточены огромные военные запасы, и Тулу с ее оружейным заводом. Более того, он мог угрожать коммуникациям французов на Смоленской дороге. И наконец, французы не потеряли шанс беспрепятственно наступать из Москвы на Петербург, имея в тылу русскую армию. Сам Наполеон позднее был вынужден признать: «Хитрая лиса – Кутузов меня сильно подвел своим фланговым маршем».
...Между прочим, не все согласны с тем, что это был заранее продуманный маневр. Известный участник войны барон В. И. Левенштерн, бывший адъютант Барклая-де-Толли, писал о том, почему русская армия перешла с Рязанской дороги на Калужскую. Якобы между штабными офицерами во время случайного разговора на обеде кто-то высказал опасение, что обоз с хлебом, идущий по Калужской дороге, может попасть к неприятелю, к тому же на Рязанской дороге ничего де не приготовлено, и армия будет терпеть во всем нужду. При разговоре случайно присутствовал генерал Коновницын, сразу доложивший свои соображения Кутузову. Последний понял всю опасность движения по Рязанской дороге и велел перейти на Калужскую.
