Василий Голубев - Крылья крепнут в бою
Трамвай идет!.. Какое это торжество, большая победа ленинградцев.
Но вот и начался ледоход. В этот день фашисты штурмовали "Невский пятачок", а также совершили массированные налеты на Ленинград и на корабли по дельте Невы.
Шесть суток, отрезанные ледоходом, прервавшим сообщение между берегами Невы, дрались насмерть защитники "пятачка" и погибли все до одного. Днем и ночью наши истребители помогали защитникам Ленинграда и кораблям флота отражать налеты с воздуха и наносить штурмовые удары по войскам противника. В этих боях мы потеряли прекрасного летчика Александра Ивановича Агуреева. Тяжело раненный, он пытался спасти самолет, но разбился при вынужденной посадке, не дотянув до аэродрома.
1 мая - солнечный теплый день. Видимо, природа преподнесла его нам как праздничный подарок. В эскадрильях между полетами прошли короткие митинги, на которых внимание воинов было нацелено на защиту огромных запасов продовольствия и боевых средств, приготовленных для ленинградцев на восточном берегу Ладоги. Включенные на полную громкость репродукторы передавали речь заместителя командующего Ленинградским фронтом генерал-майора Гусева. Он говорил:
- Войска Ленинградского фронта и моряки Балтийского флота отметили международный революционный праздник мощными артиллерийскими залпами, обрушив тысячи снарядов на головы фашистов. Только за март и апрель противник потерял убитыми и ранеными свыше пятидесяти восьми тысяч солдат и офицеров... Сбито двести сорок и подбито сорок восемь самолетов противника...
Мы взлетали, уходя на задание, и возвращались под аккомпанемент гремевшего радио.
- Идет весна, ломается лед, чернеет снег, светлеет день. Гудят вешние воды. Будут великие битвы... - несся над стоянками голос поэта Николая Тихонова.
Да, гвардейцы ждут и упорно готовятся к большим воздушным битвам в районе перевалочных баз Кобона - Лаврово и над кораблями в южной части Ладоги, которых стало теперь втрое-вчетверо больше, чем в начале войны.
А уходящая зима еще проявляла свой нрав: после теплых праздничных дней вновь похолодало. Но белые ночи уже были не за горами.
...И не пуская тьму ночную На золотые небеса, Одна заря сменить другую Спешит, дав ночи полчаса...
Эти полчаса для летчиков - продолжение напряженного боевого дня.
Впервые за свои двадцать девять лет я встречал любимые ленинградские белые ночи с чувством озабоченности и усталости.
Группы фашистской авиации днем и короткой светлой ночью рыскали над южной частью Ладожского озера, над портами, базами, вынюхивая дороги, ведущие к причалам. Враг следил за судами, на которых повезут тысячи тонн бесценных грузов в Ленинград, а обратно - эвакуированных ленинградцев.
Массированные удары врага, его активная разведка говорили о том, что 1-й воздушный флот Германии использует время белых ночей, чтобы сорвать снабжение Ленинграда перед новым своим наступлением, о подготовке которого поступали сведения из различных источников.
Полк старательно готовился к тяжелым боям на Ладоге, но май есть май... Пробуждается природа, и молодые сердца стучат в тревожном томлении.
Все чаще официантка Клава Волкова задерживается после ужина возле землянки, где живет Виктор Голубев. Он сильно похудел: кожа да кости. Только глаза на обожженном лице блестят теплотой и радостью.
В эту тихую лунную ночь я дежурил у самолета с надетым парашютом. Освещенные луной макушки могучих елей замерли в коротком сне. Мне тоже хочется хоть на несколько минут закрыть глаза, забыться. Устало присел на сложенные самолетные чехлы, закрыл лицо руками, и мысли тут же унесли меня к родному дому, к Сашеньке, которая и до войны не спала ночами, когда я летал. Не спит она, наверное, и сегодня, тревожится. Да, там, в Ладоге, захочешь, да не уснешь. Дом находится недалеко от волховских мостов, фашисты пытаются разбомбить их и днем и ночью.
Вблизи раздались чьи-то шаги. Затихли. Я поднял голову и увидел взволнованных старшего сержанта Голубева и Клаву.
На Клаве был ее лучший и единственный наряд: стираная гимнастерочка, надетая на белый свитер, да синяя юбка, едва закрывавшая колени. Широкий морской ремень стягивал ее тонкую фигурку. Клава была выше Виктора и чуть заметно сутулилась, чтобы не показывать свое преимущество. Меня это всегда трогало...
Разными путями приходит к людям любовь. Почему-то сейчас, когда я глядел на них, подумалось: у этих все будет хорошо, слишком дорого далось счастье. Клава, еще совсем девчонкой, работала воспитательницей в одном из ленинградских детдомов, эвакуироваться вовремя не успела. Работала на оборонных объектах, рыла окопы, ставила ежи. В голоде, в холоде... Ее вывезли по Дороге жизни в тяжелом состоянии. Многие умерли на середине пути. Ее и еще пятерых девушек сняли с машины, но дорожный медпункт был переполнен и принять их не мог. Тогда дежурный врач связался с санчастью авиагарнизона, что базировался возле Кобоны, и попросил взять девушек, которым грозит неминуемая смерть... Клава в это время была уже без сознания.
Так, вторично родившись в санчасти, среди заботливых сестер и врачей, Клава осталась в гарнизоне и с радостью согласилась служить в нашей столовой, где вскоре и встретила парня с обожженным лицом.
Сперва она дичилась, ее пугали неумелые комплименты и шутки Виктора, он и правда бывал грубоват, потому что стеснялся, а в душе-то была нежность к пугливой, немного наивной девчонке.
Однажды он пригласил ее в кино, ленту крутили здесь же в столовой, взял крепко за руку и не отпускал;
- Вы должны пойти, должны, - других слов он сгоряча просто не нашел.
- Ничего я не должна! - вырвалась она, - Вы думаете, вам все можно?!
- Я думаю как раз наоборот, - произнес он тихо, - мне ничего нельзя, куда мне... Я же, дурак, жениться хотел. Простите... - И, махнув рукой, пошел к выходу.
Она догнала его и молча проводила до землянки.
Вот и все, что я знал со слов товарищей об их знакомстве.
И вот теперь они стояли передо мной с каким-то виноватым видом. Клава, потупясь, теребила подол гимнастерки.
- Что, голуби ночные, весна спать не дает? - спросил я шутливо.
- Если бы только спать... - ответил Виктор. - Я, товарищ командир, к вам с просьбой. Разрешите нам завтра сходить в соседнюю деревню расписаться в сельсовете. У Клавы будет ребенок. Сами понимаете ее положение, если со мной что случится... - добавил Виктор совсем тихо.
- Ничего с тобой не случится! - ответил я деланно сердитым тоном. Если, конечно, Клава будет заботиться, будет беречь твои силы и для боя и для себя. Ну, а пока что освобождаю тебя на трое суток от полетов. Женитесь, да не забудьте пригласить на свадьбу! Командиру полка я сам доложу.
