Лев Шаховской - С театра войны 1877–1878. Два похода на Балканы
Что особенно кидается в глаза в турецком военном госпитале, это контраст между множеством богатых больничных принадлежностей, средств больницы и самим уходом за больными. В турецком госпитале всего находится в изобилии: аптека переполнена всевозможными снадобьями не только необходимыми, но составляющими уже предмет роскоши; кровати для больных устроены по новым, усовершенствованным образцам, носилки тоже; всевозможные наборы хирургических инструментов, массы всяких средств, вещей, одеял и т. п. – всего этого много, но во всем этом комфорте, почти роскоши, гниль и смерть кидаются в глаза. Редкий раненый возвращается к жизни в турецком госпитале. Перевязки ран делаются в большинстве случаев самым небрежным образом и неумело. Операции еще небрежнее. При ампутациях, например, кожа всегда обрезается настолько выше распиленной кости, что кость нечем бывает закрыть, и она торчит наружу. К операциям приступают слишком поздно и т. д. Словом, невежество турецких военных врачей, по свидетельству наших и английских медиков, поразительное: бо́льшая часть этих врачей никогда и не готовилась быть врачами, а принята была в госпитали прямо с улицы, по той причине, что в настоящих врачах во время войны ощущался недостаток. В Софии мы нашли несколько отделов частных обществ попечения о больных и раненых воинах Турции, отдел общества Стаффорт-Хаус (Staffort-House), общества Красной Луны и частный госпиталь леди Странгфорд. Госпитали этих обществ и госпиталь леди Странгфорд, все с английскими врачами, содержатся превосходно. Необыкновенная чистота, печать заботливости о каждом раненом и больном, уход за каждым особый и забота о каждом, как об особом, тепличном растении, хороший воздух, бодрый вид больных. Но в этих госпиталях больных и раненых немного в сравнении со всем числом турок, нуждающихся в уходе врачей. Средним числом у каждого из обществ на попечении находится по 150 раненых, и следовательно, у всех вместе около 500 человек. Остальные же тысячи обречены умирать медленной смертью в военных госпиталях.
По нашем завладении Софией все сказанные госпитали частных обществ, равно как и военные, поступили в ведение летучего отряда Красного Креста, сформированного государыней императрицей. Общий надзор над ними предоставлен был двум врачам при летучем отряде Медико-хирургической академии – Гауссману и Янковскому. Леди Странгфорд пожелала остаться в Софии и продолжать свое дело. Большинство врачей Стаффорд-Хауса и Красной Луны выразили желание возвратиться к турецкой армии и свои больницы передать нам, на что и последовало согласие генерала Гурко.
София,26 декабря 1877 г.V
В равнине Марицы
От Софии до Филиппополя. Преследование турок. Их отступление из Татар-Базарджика
Смелый переход генерала Гурко за Балканы рассеял турецкую армию, защищавшую горные пути в долину Софии. Из Араба-Конака турки отступили в беспорядке на Златицу и на Отлукиой, а оттуда на Филиппополь; из Софии они бежали частью на Радомир, частью на Самоков, оставив в наших руках громадные склады продовольственных запасов, боевых снарядов, санитарных принадлежностей и прочей военной добычи. Но принужденные отступить с угрюмых и недоступных высот Большого Балкана, турки могли еще держаться в цепях Малого Балкана и преградить нам дорогу на Базарджик и Филиппополь. К этому они и приступили немедля. По крайней мере, Сулейман-паша сосредоточил против отряда генерала Гурко большие силы близ Самокова, силы, простиравшиеся до 40 батальонов, приведенных сюда с берегов Лома и от Разграда, и близ Ихтимана в Трояновых воротах до 20 батальонов. Эти-то силы и собирался атаковать генерал Гурко, направив из долины Софии вверенный его командованию отряд на Малые Балканы четырьмя отдельными колоннами:[14] одну – под начальством генерала Вельяминова на Самоков, другую – под начальством графа Шувалова на Ихтиман и Трояновы ворота; остальные две под начальством генерала Шильдер-Шульднера и барона Криденера – обходными путями прямо на Татар-Базарджик, с приказанием двум последним колоннам зайти в тыл турецких позиций в Трояновых воротах. Город Софию генерал Гурко покинул 29 декабря, направляясь вслед за колонной Шувалова к Ихтиману. Но пока Гурко двигал свой отряд на неприятеля, засевшего в цепях Малого Балкана, произошло новое событие – новый переход через Балканы русской армии, спустившейся с Шипки в Казанлыкскую долину и грозившей оттуда отрезать турок от Филиппополя и Адрианополя. Поэтому Сулейман-паше не приходилось более медлить в Малых Балканах; ему надлежало поспешно отвести свои отряды из Самокова и Трояновых ворот к Адрианополю, и перед Гурко таким образом очутился внезапно не обороняющийся неприятель, но быстро отступающий. Вместо предполагаемой атаки и новых маневров в цепях Малого Балкана открывалось преследование неприятеля. Такое положение дел выяснилось окончательно только в Ихтимане, где Гурко остановился на ночлег 30 декабря. Здесь генерал получил известие о событиях на Шипке, здесь же узнал и об отступлении турок из Трояновых ворот и Самокова.
В Ихтиман прибыл к Гурко 30 декабря адъютант Сулейман-паши Зеки-бей в качестве парламентера с телеграммой Сулеймана к великому князю главнокомандующему, содержавшей в себе предложение заключить перемирие между воюющими сторонами. Телеграмму эту Гурко отправил в Главную квартиру, а сам в ожидании последующих распоряжений на нее великого князя двинулся на преследование отступавших турок. Немедленно было послано всем колоннам предписание двигаться елико возможно быстрее, делать переходы по 40 и 50 верст в сутки, идти днем и ночью, чтобы нагнать во что бы то ни стало неприятеля и разбить его, прежде чем он успеет очутиться вне преследований и безопасно стянуться к Адрианополю. Тяжелые переходы предстояли вновь пехоте, переходы снова по горам, форсированными маршами, почти без отдыха, но, как выразился генерал Нагловский, все солдаты, которые отстанут на этом усиленном марше от своих частей, подойдут при первой же остановке снова к своим частям, зато все, что отстанет у турок, уже не пристанет к ним больше и будет наше. Гурко вполне согласился с этим основанием Нагловского, и колонны пошли вдогонку за неприятелем огромными переходами по горам. Генерал Гурко находился во главе колонны Шувалова и 31 декабря, накануне Нового года, доехал до селения Ветренова, расположенного на склоне Малого Балкана, в долину Марицы. Одновременно с генералом подошла к Ветренову и авангардная часть колонны Шувалова.
Новый год мы встретили в Ветренове, прибыв на ночлег поздним вечером, утомленные длинным путем от Ихтимана до Ветренова. Генерал отслужил всенощную в избе, в которой остановился ночевать, причем хор певчих, за неимением других, составили ординарцы Гурко. На другой день, 1 января 1878 года, мы спустились с гор в равнину Марицы и на этот раз окончательно распрощались с горами. Больше гор уже не будет вплоть до самой столицы турок; горы будут, пожалуй, сопровождать наш дальнейший путь, но только в качестве декорации по сторонам дороги. 1 января мы стояли уже на равнине. Перед нами вдали виднелся Татар-Базарджик, ясно отмеченный черными столбами дыма, поднимавшегося вверх от подожженных турками строений города, – верный признак, что неприятель отступает. Зеки-бей признался нам накануне, что пожары селений и городов означают поспешное отступление турок. В полуверсте от нас рассыпана по снегу кавалерийская цепь неприятеля, а за цепью и до города невооруженный глаз хорошо различает темные массы турецкой пехоты. Это турки, отступившие из Трояновых ворот. Гурко горит нетерпением двинуть на них свои войска, но как ни форсированно идут колонны, Шувалов только к вечеру спустился в равнину, а Шильдер-Шульднер и Криденер появятся только завтра в окрестностях Базарджика. Эта армия, стоящая против нас у города, успеет отступить за ночь по шоссе к Филиппополю; она теперь только прикрывает отступающие уже из Базарджика артиллерию и обозы, за которыми сама готовится уйти; эта армия почти потеряна для преследования. Зато вправо от нас, по ту сторону реки Марицы, вдали, у подошвы гор, тянутся бесконечной черной ниткой, колонна за колонной, фургоны, телеги, гурты скота, орудия. Там идут сорок батальонов турецкого войска из Самокова, Баньи на Филиппополь; они идут вдоль полотна железной дороги, спешат к Филиппополю. Голова этой турецкой колонны уже спустилась с гор на равнину, но хвост ее еще застрял в горах близ Баньи.
