Джон Литтлпейдж - В поисках советского золота
Сейчас в России, как никогда раньше, азиаты и европейцы сталкиваются в одном сообществе. Уже отмечено значительное число смешанных браков, и предпринимаются суровые меры, чтобы не озвучивались общественные предрассудки против таких браков, а дети получали, по крайней мере, равные возможности.
Советские власти сознательно поощряют такие браки. Они обеспечивают встречи европейской и азиатской молодежи, где только возможно, и советские ученые часто публикуют статьи, что дети от смешанных браков, вероятно, здоровее. Советская экспедиция посетила недавно в Забайкалье Бурятско-монгольскую республику, для изучения группы монголов-полукровок, живших в этой местности с середины девятнадцатого века. Профессор Г. И. Петров, ленинградский антрополог, сообщал: «Антропологическое исследование этой народности смешанной крови, проводимое специально организованной экспедицией, показало, что все они здоровы, физически сильны, плодовиты, одаренны, энергичны, как и следовало ожидать, без малейших признаков „дегенерации метисов“».
Вопрос смешанных браков между белой и цветными расами — один из главных предметов спора в мировоззрениях коммунистов России и национал-социалистов Германии. Как известно, немцы начали «очищать» свою расу, в то время как коммунистические власти в России не менее решительно намерены перемешивать кровь 168 рас и племен без малейших ограничений. Если официальная поддержка и соседство помогут добиться цели, в России через несколько поколений может появиться новая евразийская раса.
Похоже, основание для такой расы формируется. Каждый третий житель — цветной, и у них полное равенство во всех отношениях. Белые в России были подчеркнуто свободны от предрассудков по отношению к цветным расам в течение поколений, если не столетий. Теперь всякая социальная и законодательная дискриминация против смешанных браков сурово запрещается, по закону и обычаю.
Однако, если мои впечатления справедливы, до смешения азиатской и европейской крови в России дойдет еще не скоро. Я замечал, что азиатские народы предпочитают держаться особняком, и никогда не чувствуют себя по-настоящему свободно в компании европейцев. Они приходят на смешанные мероприятия, и многие с удовольствием, но их дружелюбие скорее вопрос политики, мне оно редко казалось искренним. Даже киргизские коммунисты, например, не очень доверяют русским товарищам.
По правде говоря, племена часто относились более дружески ко мне, американцу из-за океана, чем к русским сослуживцам. Они приветствовали меня с распростертыми объятиями и старались превзойти друг друга в гостеприимстве.
Не думаю, что их отношение — свидетельство скрытых расовых предрассудков русских; вполне возможно, что у русских их на самом деле нет. Но азиаты слишком давно научились бояться русских и не доверять им. До революции русские их эксплуатировали, обманывали, обкрадывали, продавали дешевую водку и относились к ним с добродушным презрением. Во время гражданской войны русские конфисковали их продукты и скот, оставляя их голодать; похоже, так себя вели и «Красная», и «Белая» армии.
Потом, когда закончилась гражданская война, и положение почти наладилось, пришли коммунистические реформаторы со своими идеями о разрушении старого азиатского общественного устройства, с новыми обычаями и нравами, которые, как они считали, подойдут азиатам лучше. Коммунисты, как все прочие миссионеры, часто не пользуются любовью тех, кого намереваются спасти. Азиаты до сих пор подозревают, что коммунисты — еще одна группа русских, пытающихся от них что-то получить.
XXIII. Продолжение золотой лихорадки
Хотя я этого тогда не знал, последнее поручение треста «Главзолото» я выполнил в январе 1937 года, когда закончил исправление кое-каких трудностей на перспективном новом золотом руднике в Балае, в Забайкалье, недалеко от маньчжурской границы. Большую часть времени и усилий в течение почти девяти лет я отдавал советской золотодобывающей промышленности, а теперь этот, наверное, самый авантюрный отрезок моей карьеры заканчивался, даже без моего ведома.
Жена сопровождала меня в поездке с Урала на Дальний Восток, которая началась в прошлом июле. Мы посетили все значительные золотые рудники вблизи озера Байкал и в Забайкалье, они оказались весьма многообещающими. Мы совершили интереснейшее путешествие по реке Шилке, вдоль которой несколько лет велись горные разработки. В октябре, хотя уже стало очень холодно, мы продолжали инспекционную поездку в области реки Амур и в Якутию, большую северо-восточную провинцию.
Временами температура подала до 60 градусов ниже нуля, но в районах, практически недоступных еще несколько лет назад, построили автомобильные шоссе, и легче ехать по морозу в закрытом автомобиле, чем на грубо сколоченных санях с оленьей запряжкой.
Несмотря на низкую температуру в этих местах, обнаружилось, что можно продолжать разработки и даже драгирование, за исключением самых морозных недель. Установка на обучение местных племен, якутов, монголов и прочих, горному делу оказалась здесь более практичной, поскольку им было легче работать на сильном морозе. Многие из них преуспевали как старатели, по той же самой причине.
Условия в золотодобывающей промышленности тогда были очень благоприятные. Много раз я размышлял, проезжая по рудникам, о несомненном прогрессе с тех пор, как посещал те же месторождения семь лет назад. Были открыты десятки значительных новых рудников, большинство из них механизированные, с цианированием и другими установками, не менее современные и укомплектованные, чем где бы то ни было. Рабочие и инженеры теперь досконально знали свое дело. Помню время, когда работало всего несколько рудников, и то примитивных, когда практически никто из инженеров и рабочих не был знаком с современными процессами.
Мы с женой хотели вернуться в Москву в декабре, уверенные, что все в порядке. Но по дороге я получил известие, что в Балае случилась непредвиденная авария, и немедленно вернулся помочь все уладить. Так что я направился назад в Москву в январе, после девяти месяцев непрерывных поездок и инспекций.
Оказалось, что заслуженного отдыха не получится. В Москве меня ждали печальные новости, что в медно-свинцовом тресте, от которого мы избавились в 1932 году, произошел крупный акт вредительства. Риддерский свинцово-цинковый рудник на юге Казахстана, сказали мне, находится в критическом состоянии, и мне приказали поторопиться и посмотреть, что можно сделать.
Я уже рассказывал, как реорганизовывал тот самый рудник в 1932 году, и что там обнаружил, когда вернулся в 1937. Несомненно, в высших эшелонах произошло вредительство, и рудник, один из самых ценных в мире, был почти потерян. Спасение его заняло у меня несколько месяцев, и это оказалось последним моим поручением в России.
