Жан-Луи Тьерио - Штауффенберг. Герой операции «Валькирия»
15 июля в 7 часов утра генерал и его начальник штаба вылетели в Ставку. В 9 часов 30 минут самолет приземлился в Растенберге. Их сразу же отвезли в штаб, который одновременно являлся Ставкой фюрера. Это был большой комплекс зданий и бункеров, располагавшихся в пятидесяти километрах от Кенигсберга среди лесов и Мазурских болот. В июле там было очень жарко. Роились тучи комаров. Основные руководители рейха имели там свои резиденции: Гиммлер — в Хошвальде, Геринг — в Голдап Реминтене, Рибентроп — в Штейнорте, а ОКХ — в Мауэрвальде. Через несколько минут машина проехала за первый рубеж охраны, Штркрейз П. Штауффенберг прижимал к груди свой портфель.
Там вместе с материалами, о которых он должен был доложить, лежали толовая шашка и два химических взрывателя. Для того чтобы не привлекать к себе внимания подозрительным стуком часов, он решил использовать бесшумный детонатор. Кислота, находившаяся в герметичной емкости, начинала действовать после того, как капсула ломалась простым нажатием руки. Она постепенно должна была разъесть вещество, разделявшее два стержня ударника. Когда эти стержни соединялись, по ним пробегал электрический заряд, и сразу же следовал взрыв. Трудность состояла в том, что невозможно было точно предугадать момент взрыва. Принимая во внимание погодные условия, надо было ждать взрыва от четырнадцати до двадцати девяти минут. Кроме того, приведение в действие взрывателя предусматривало аккуратное сжатие металлической капсулы клещами. Для человека с одной рукой это уже было довольно трудно сделать. А всего тремя пальцами эта манипуляция была из разряда акробатики. Сделать это под столом, незаметно, было невозможно. Поскольку на совещаниях в штабах было принято, что офицеры выходят и входят по мере необходимости, Клаус хотел незаметно выйти, запустить бомбу в действие, а затем вернуться с ней в зал.
Вначале все шло хорошо. После завтрака с руководством штаба базы оба офицера резервной армии были препровождены в бункер Кейтеля, чтобы подготовиться к докладу. Штауффенберг с удовлетворением отметил, что их не стали обыскивать. Им был выдан специальный пропуск (зондераусвайс) на проход за второй рубеж охраны, где находился сам Гитлер. Там все было тихо, не чувствовалось никакого напряжения. Было намечено целых три совещания. Первое начиналось в 13 часов и предусматривало анализ общей обстановки. На втором, в 13 часов 40 минут, должна была рассматриваться обстановка на Восточном фронте. Третье совещание, намеченное на 14 часов 20 минут, посвящалось обсуждению вопроса резервной армии и формированию 15 новых дивизий. Было достоверно известно, что фюрер собирался принять участие в первом совещании. Относительно двух других уверенности в его участии не было.
Клаусу удалось переговорить со Штиффом[91] и Фельгибелем. Роль последнего была определяющей. Он командовал всеми средствами связи «Волчьего логова». И только он один мог отрезать Ставку от остального мира. Оба они были готовы действовать. Все было намечено на 14 часов. Но тут прибыл приказ генерала Вагнера, представителя заговора в штабе армии в Цоссене, потребовавшего отложить покушение, поскольку Штифф сообщил ему, что Гиммлер с Герингом не собирались участвовать в совещаниях. Штауффенберг был взбешен. Он, с бомбой в портфеле, был в логове людоеда, всего в 400 метрах от бункера, а ему не давали возможности действовать. Он был вне себя. И заколебался. Потом попросил соединить его с Бендлерштрассе, чтобы получить инструкции от самого Ольбрихта.
А там уже были приняты некоторые меры. Согласно плану, Мерц фон Квирнхайм начал выполнение операции «Валькирия I» начиная с 7 часов утра, чтобы обеспечить безопасность в Берлине. В частности, в аэропорту, куда должен был приземлиться Штауффенберг по возвращении из Растенбурга. Комендантский батальон был приведен в состояние боеготовности. Кадеты училищ в Крампнице, Дёберице и Потстдаме разобрали оружие и готовы были двинуться на захват указанных им объектов. Первые бронемашины уже дошли до колонны Победы. К половине пятого они уже окружили правительственный квартал. Когда Клаус позвонил Мерцу, тот был потрясен. Операция уже началась. Мосты были сожжены.
Его никто не предупредил о решении генерала Вагнера. Вскоре связь прервалась. С Ольбрихтом переговорить не удалось. Штауффенберг продолжал звонить, ответом ему было молчание. Спустя полчаса новый звонок. На проводе был Мерц фон Квирнхайм. Он смог лишь подтвердить приказ Вагнера. Ольбрихт не мог обойтись без поддержки штаба в Цоссене. Он отменил операцию. Это было разочарование и злость. Клаус не желал этого слышать. И спросил у своего бывшего товарища по военному училищу: «Знаешь, Али, теперь это только наше с тобой дело. Что ты на это скажешь?» Последовало долгое молчание. Потом послышался ответ: «Сделай это». Штауффенберг вернулся в бункер. Оглядел зал оперативных карт, прежде чем запустить механизм бомбы. Было 15 часов 07 минут. Гитлер только что вышел. Все надо было начинать сначала.
В самолете, который доставил его в Берлин, душа его кипела. У него было ощущение того, что его предали. Выйдя из самолета, он сразу же отправился в Бендлерблок. Встреча с Ольбрихтом прошла бурно. Штауффенберг заявил, что его подставили. Его выводила из себя генеральская трусость. «Следующая попытка будет последней», — сказал он. Кроме этого, им пришлось очень сильно потрудиться, чтобы объяснить начало операции «Валькирия». Ольбрихт направил задействованным в ней частям приказ, где указывалось, что это были учения. Командиры частей в это поверили, но в штабе резервной армии все прошло не столь гладко. 17 июля Ольбрихта вызвал к себе Фромм. Он был в ярости оттого, что оказался игрушкой в попытке покушения, первой жертвой которого он мог стать сам. Не желая взлетать на воздух вместе с фюрером, он заявил, что в следующий раз, когда его вызовут в Растенбург, вместо него поедет начальник штаба.
16 июля, все еще находясь под впечатлением недавней неудачи, Штауффенберг пригласил на завтрак Мерца фон Квирнхайма. Развитие событий приводило их в отчаяние. Видя нерешительность генералов, они решили действовать самостоятельно, пусть даже без поддержки других заговорщиков. Тем придется подчиниться, когда они окажутся перед свершившимся фактом. Отступать было слишком поздно. Этот день стал решающим. Хотя путч оставался делом всей организации, он все больше становился восстанием полковников, готовых выкрутить руки своим командирам для достижения успеха или ради символичности.
В тот же день Клаус и Бертольд собрали у себя на Ванзеенштрассе самых верных друзей: Адама фон Трота цу Зольца, Дитлофа фон Шуленберга, Хофакера и Мерца. Они осудили пассивность генералов и решили перейти к действию несмотря ни на что. Хофакеру было поручено отправиться в Париж, чтобы подтолкнуть к действию Клюге, Штюльпнагеля и Шпейделя и добиться раскрытия Западного фронта даже в случае провала покушения. Основной задачей была «центральная» — захват власти в Берлине, но на всякий случай не исключался и парижский вариант.
