Говард Маркс - Господин Ганджубас
В газетах было полно скорбных репортажей о том, что Лондон пообещал Пекину возвратить Гонконг. Защитники британского парламента, отвергая обвинения в трусости, утверждали, что просто подходит к концу аренда, сто лет. На самом деле британцы арендовали лишь часть полуострова Коулун и так называемых Новых территорий. Остальное же: основную часть Коулуна (Цимшатсун), остров Гонконг и несколько сот других островов — просто украли во славу Империи. По международному праву китайцы не могли претендовать на эти территории. Но у Пекина данное обстоятельство не вызывало большого беспокойства. Еще со времен шестидесятых китайцы ухитрялись урвать жирный кус, сделав один телефонный звонок в Вестминстер. Маргарет Тэтчер не удалось бы сделать то, что она совершила с Фолклендами. Когда левое португальское правительство в середине семидесятых попыталось отречься от Макао, Пекин отказал: не теперь. Китайцы забирали свое обратно, когда хотели. Гонконг им понадобится к 1997-му. Так и будет. В любом случае кто заправляет в этом месте? Пять миллионов китайцев, двадцать тысяч американцев и семнадцать тысяч англичан. Кто кого надувает? Китайцы рассчитывают свои планы на длительную перспективу. Им потребовалось сто пятьдесят лет, чтобы построить Великую Китайскую стену. А чтобы получить на блюдечке с голубой каемочкой самый крупный торговый, банковский и судоходный центр мира — гораздо меньший срок. Они знают что делают.
Мы с Маликом договорились встретиться в холле «Пенинсулы» за утренней чашкой кофе. Там толкалась масса народу, иностранцы, лениво беседуя, сетовали, что недавно построенный планетарий закрывает вид на море. Мы не выделялись. Малик сидел один за столиком, пристально глядя на вход. Кивнул в знак приветствия. Я счел это за хороший знак. Но он не улыбался.
— Не возражаете, если я к вам присяду? — спросил я довольно громко, чтобы услышали сидящие по соседству.
— Почему нет? Это свободная страна.
— Ну, в этом не уверен, — усомнился я, садясь за столик. — Вот вы считали себя свободными до 1947 года, когда входили в Британскую империю? — Это было сказано шепотом.
Пакистанец почти улыбнулся.
— Малик, как идут дела с того печального дня, когда мы познакомились?
— У меня все в порядке. Хорошо ли ты был знаком с моим другом?
— Знаю, что он служил здесь полицейским одиннадцать лет. Знаю, что у него был текстильный бизнес в Дубае. И что он внучатый племянник бывшего шаха Афганистана. Пил «Джонни Уокер Блек Лейбл», курил «Бенсон энд Хеджез». Я много раз бывал в его доме неподалеку от Канн. У меня в кармане фотография, где он стоит рядом со мной и моей дочерью Эмбер.
Малик так и впился в меня глазами, потом отвернул голову. Он выглядел встревоженным.
— Дай мне твой телефон в гостинице. Позвоню позже.
— Я дал ему карточку «Парк-отеля», нацарапав на ней номер своей комнаты.
Шагая к выходу, я осознал, что за мной следят. Но кто: ищейки таможенного ведомства и Управления налоговых сборов, люди ли Малика, прихвостни Мак-Канна или агенты, охотившиеся за Эрни? Впрочем, какая разница? Гонконг — одно из тех мест, где ничего не стоит оторваться от хвоста. Я выбежал из гостиницы, повернул налево, пересек Натан-роуд и вбежал в Чунгкинг-Меншенз, многоэтажное здание, возведенное в 1960-х годах, а затем отданное под универмаги и кафе в ближневосточном стиле. Настоящий людской муравейник. Помещения на последних этажах как будто не сдавались под магазины и ресторанчики, и на каждой двери висела табличка: «Не стучать. Частная квартира». Но стоило постучать, как дверь немедленно распахивалась, открывая доступ в маленькую нелегальную харчевню. Через несколько минут я уже ел овощи с карри, приготовленные бомбейскими мусульманами.
Покидая Чунгкинг-Меншенз, хвоста я не заметил, но на всякий случай проскользнул через лабиринт улочек и нырнул на станцию метро «Цимшатсун». Чтобы освоиться, сел на поезд до станции в нескольких остановках от центра. Я купил карточку ради экономии времени. Вышел на улицу и направился в «Парк-отель» прилечь.
Через несколько часов позвонил Малик:
— Там же в одиннадцать.
Мне не улыбалась идея снова посадить себе на хвост кого-нибудь, но я согласился. В «Пенинсулы» было гораздо тише, а Малик несколько расслабился. Глаза блестели, и он широко улыбался:
— Теперь тебя зовут не мистер Найс. Ты Д. Г. Маркс. Так сказали в гостинице.
— Малик, можешь звать меня мистер Найс, если хочешь.
— Нет, я буду звать тебя Д. Г. Маркс. Нам известно о твоей репутации в Пакистане.
— Спасибо. Не хочешь ли иметь дело со мной? Потому что у меня есть предложение.
— Д. Г. Маркс, если на то есть воля Аллаха, мне всегда приятно иметь дело с честными людьми.
— Ты можешь достать товар?
— Да, если на то есть воля Аллаха. Но я не занимаюсь с дьявольским товаром.
Что он имеет в виду? Надеюсь, не гашиш. Может, героин из стран «золотого полумесяца» (Иран, Пакистан, Афганистан)? Или ракеты? Значительное количество «стингеров», которыми американцы снабжали афганских моджахедов для ведения войны с Советским Союзом, осели на черном рынке оружия в Пешаваре и пополняли арсеналы террористических группировок.
— Малик, я говорю, про товар, который ты продавал в Гайд-парке в 1965 году.
Улыбка его стала еще шире. Он протянул руку:
— Д. Г. Маркс, это мой главный бизнес. У меня лучший товар. Из страны, если на то будет воля Аллаха, его можно вывезти многими способами. Но никаких американцев. Я уже видел одного агента DEA сегодня утром здесь в гостинице.
— Ну, Малик, они везде. Но товар наверняка может оказаться в Америке.
— Где окажется товар и кто его туда доставит, не моя забота. Я встречаюсь только с тобой, Д. Г. Маркс. Ты говоришь, как передать товар. Я говорю, как передать деньги.
— Договорились.
Малик собирался улететь в тот же вечер. Мы обсудили, как будем держать связь, договорились встречаться в Гонконге, чтобы я мог передать ему разумную сумму наличных вместе с инструкциями по экспорту груза.
На следующий день я открыл банковский счет. На всякий случай выбрал «Креди Свисс». Отделение банка размещалось на тридцать втором этаже огромного золотого небоскреба, носившего название Дальневосточного торгового центра в районе Адмиралтейства, на острове Гонконг. Мне сказали, что моим счетом будет заниматься мистер Стивен Нг. Я положил на счет тысячу гонконгских долларов.
Теперь можно было начинать бизнес. От Гонконга до Бангкока меньше трех часов лета. На ум пришел Фил Спэрроухок. Мы расстались не лучшим образом, когда семьсот пятьдесят килограммов тайских бошек накрыли в грузовике Мак-Канна в 1979 году. Тем не менее, узнав о моем освобождении из Уон-дзуорта, Фил черкнул поздравительную открытку. Приписал свои телефонные номера в Бангкоке. Не рискуя звонить из гостиницы, я отправился на телеграф, на Миддл-роуд.
