Гарри Каспаров - Шахматы как модель жизни
Необычайная одаренность рослого парня из черноморского города Туапсе была для меня очевидной еще с конца 80-х годов, когда он учился в шахматной школе Ботвинника — Каспарова. И перед олимпиадой в Маниле (1992) я настоял на включении Крамника в сборную России, вопреки мнению некоторых коллег по команде, считавших, что для столь важного турнира этот 17-летний юноша еще слишком молод и неопытен. Однако он превзошел самые смелые ожидания, показав абсолютно лучший результат — восемь побед при одной ничьей! Так родилась новая звезда.
Вскоре Крамник уже входил в тройку ведущих шахматистов мира. Он стал лидером молодого поколения и моим новым, соперником, пришедшим на смену Карпову. Перед матчем на первенство мира с Вишванатаном Анандом (Нью-Йорк, 1995) я включил Крамника в состав своей команды аналитиков. А в октябре 2000 года он превратился из моего помощника в претендента на чемпионский титул.
Крамник очень хорошо подготовился к нашему лондонскому матчу и быстро захватил инициативу, уже во 2-й партии опровергнув основной вариант моей, защиты за черных. А для своей игры черными фигурами он разработал старинную и малопопулярную берлинскую защиту, которую во время матча мне так и не удалось пробить. Матч завершился со счетом 8,5:6,5 в пользу Крамника.
Крамник завоевал титул, однако, чтобы стать первым номером в мире, ему надо было еще и превзойти мой шахматный рейтинг. Но оказалось, что осторожный стиль игры, доведенный им до совершенства для победы надо мной, в турнирной практике куда менее эффективен: результаты Крамника стали снижаться. Видимо, после достижения вершины у него возникли проблемы с мотивацией. Он лишь с огромным трудом отстоял свой обесценивающийся титул в матче с Аеко (Бриссаго, 2004). Правда, выигрыш матча у Топалова (Элиста, 2006) поднял его чемпионское реноме.
«В Лондоне Крамник применил очень хорошую стратегию и смог ее осуществить. Ему не первому пришла идея сдерживать Каспарова таким способом, но его исполнение оказалось не хуже самого замысла» (Вишванатан Ананд).
«Нужно обладать крепким здоровьем, сильной нервной системой и очень не любить проигрывать. Только тогда у вас есть шанс стать чемпионом мира» (Крамник).
Глава 14
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ИГРА
…Для шахмат, для шахматной борьбы, прежде всего необходимо знание человеческой натуры, понимание психологии противника.
Александр АлехинМожно победить, еще не сев за доску
Почти 200 лет назад Симон Боливар сказал: «После первого поражения лишь неопытный солдат считает, что всё пропало».
За месяцы, прошедшие после поражения в матче с Крамником, у меня было достаточно времени, чтобы понять, чего достиг соперник и как он это сделал. Я работал над устранением своих слабых мест, которые он использовал. После этого матча мы сыграли более десятка партий — и все вничью, кроме одной. Единственная победа осталась за мной — в той самой берлинской защите, которая так угнетала меня в нашем матче.
Победа в этой принципиальной партии, в сочетании с наивысшим шахматным рейтингом, вернула мне психологическую уверенность в своем профессиональном превосходстве.
Лишь немногие виды спорта так психологически изнурительны, как большие шахматы. Турниры и матчи могут длиться неделями при ежедневном предельном напряжении, в противоборстве с достойным соперником и тикающими часами. Шахматы, как позиционная игра с полной информацией, требуют от игрока особой ответственности за каждое принимаемое решение. И в своем поражении он может винить не товарищей по команде, не судью, не злой рок, а только себя! В 1993 году претендент на корону Найджел Шорт сказал в одном из интервью: «Шахматы безжалостны — вы должны быть готовы стать киллером».
Психология здесь очень важна, сколько бы это ни отрицали многие гроссмейстеры, утверждая: «Я играю против фигур». Даже в такой игре, как шахматы, имеющей вид математической головоломки, любой игрок получает большое преимущество при правильном психологическом настрое на каждом этапе работы, а не только за шахматной доской.
Для успешной подготовки важно обладать самодостаточностью и способностью долго и упорно работать в одиночестве, даже зная о том, что почти вся работа может оказаться сизифовым трудом. По статистике лишь 10—15% аналитических разработок доводятся до практического применения. И хотя мы понимаем, что любая работа приносит косвенные дивиденды и со временем окупается, — это легко сказать, но трудно использовать в качестве мотивации. Вспомните, как в школьные годы мы не могли понять, зачем нужно изучать тригонометрию!
Перед игрой некоторые шахматисты теряют сон или аппетит, другие лихорадочно перебирают дебютные варианты и пытаются сосредоточиться, а третьи идут погулять или смотрят кино. Я всегда подозревал неладное, если не был «на взводе» перед игрой. Нервная энергия — это оружие, которое мы берем с собой на любой интеллектуальный поединок. При избытке нервной энергии результаты могут быть опустошительными либо для вас, либо для соперника.
Несколько раз в своей карьере я испытывал перед игрой удивительное предчувствие, что независимо от титула соперника и его действий мне не составит труда с ним расправиться. Такое случилось и в 1993 году перед моей партией с Карповым на супертурнире в Линаресе. Хотя мне предстояло играть черными фигурами, я был вне себя от нетерпения: мною владело странное чувство, что предстоит нечто необыкновенное.
В данном случае мое давнее соперничество с Карповым усугублялось тем обстоятельством, что мы сошлись в борьбе за первое место, когда до финиша оставалось еще четыре тура. Мой помощник Сергей Макарычев может подтвердить, что перед партией я буквально излучал оптимизм, обещая нанести Карпову сокрушительное поражение. Так и случилось на самом деле, хотя в конце произошел совершенно неожиданный комичный эпизод.
Пожертвовав пешку, я захватил инициативу и получил доминирующую позицию. Фигуры Карпова были быстро оттеснены к первой линии, что в партиях такого ранга случается крайне редко. На 24-м ходу я довел пешку до противоположного края доски, сказал «ферзь» и огляделся в поисках судьи, чтобы получить второго ферзя, который по правилам уже должен был находиться на столе. Но прежде чем судья заменил пешку на ферзя, Карпов сделал запрещенный ход. Он заявил, что поскольку я сразу не поставил на доску нового ферзя, право выбора теперь принадлежит ему, и он выбирает слона — гораздо более слабую фигуру! Этот маленький фарс быстро завершился. Я получил нового ферзя, но Карпов потребовал добавить ему несколько минут на часах в компенсацию за потерянное время. Через три хода он сдался. Эта победа вошла в серию из пяти партий, которую я считаю одной из лучших в своей жизни: четыре победы и ничья против лучших шахматистов мира. Этот финишный рывок обеспечил мне первое место.
