Бэзил Лиддел Харт - Битвы Третьего рейха. Воспоминания высших чинов генералитета нацистской Германии
В свете моего личного опыта я считаю, что ваш вывод о необходимости минимум трехкратного перевеса сил у нападения по сравнению с обороной является даже несколько заниженным. Я бы сказал, что для успеха в преодолении хорошо организованной обороны на разумной ширине фронта нападающему необходим шестикратный, а то и семикратный перевес сил. В некоторых случаях мои войска удерживали оборонительные позиции, когда соотношение сил нападения и обороны было 12:1 и даже 18:1.
Причиной неудачи немцев на востоке, по моему мнению, является то, что наши войска были вынуждены преодолевать огромные пространства, не имея должной гибкости командования, которая позволила бы им концентрировать свои силы для удержания ключевых пунктов. Поэтому они и теряли инициативу. Сомневаюсь, что мы могли бы измотать русских одной только обороной, но наверняка имели бы возможность изменить ситуацию в нашу пользу, сочетая ее с другими методами – большей мобильностью, сокращением протяженности фронта, высвобождая таким образом силы для нанесения эффективных контрударов.
Но армейские командиры никогда не участвовали в обсуждении планов действий или методов обороны. Гудериан, являвшийся в течение последнего года войны начальником Генерального штаба, не имел влияния на Гитлера. Правда, влияние его предшественника Цейтцлера было не намного больше. Советы Гальдера в свое время тоже по большей части игнорировались.
Первый опыт, полученный после принятия командования 4-й армией в 1942 году, открыл мне глаза. Я вывел небольшое подразделение с очень опасной позиции, которую оно удерживало, после чего получил строгое предупреждение, переданное через генерала фон Клюге, в то время командовавшего группой армий, что при повторении подобного самое лучшее, что меня может ждать, это военный трибунал.
Гитлер всегда старался заставить нас сражаться за каждый ярд земли, угрожая ослушникам судом военного трибунала. Любое отступление было официально запрещено без его личной санкции, даже если речь шла об операциях местного значения. Этот принцип был так прочно вбит в головы военных, что в войсках бытовала шутка о командире батальона, который «боится перевести часового от окна к двери». Столь жесткие методы связывали нас по рукам и ногам. Войскам приходилось оставаться на совершенно безнадежных позициях в ожидании окружения и плена. Кое-кто из нас осмеливался игнорировать его распоряжения, но таких было немного, да и делалось это нечасто».
Такое уклонение от выполнения приказов было возможно далеко не всегда. Типпельскирх, сменивший Хейнрици на посту командующего 4-й армией, также представил много свидетельств пользы подвижной обороны, так же как и последствий невозможности ее применения в нужной степени. «В марте года 1944 в Могилеве я командовал 12-м корпусом, состоявшим из трех дивизий. В начатом русскими наступлении в первый день участвовало 10 дивизий, к шестому дню их число достигло 20. Тем не менее после захвата первой линии обороны они были остановлены. Воспользовавшись наступившей паузой, я организовал ночную контратаку и вернул утраченные позиции почти без потерь».
Типпельскирх уделил много внимания рассказу о наступлении русских летом 1944 года, за три недели до начала которого он принял командование 4-й армией. Полевые командиры предлагали вывести войска из-под удара на Березину. Однако их предложения были оставлены без внимания. Тем не менее Типпельскирх сделал небольшой шаг назад к Днепру, благодаря чему его армия уцелела. А линии фронта армий, располагавшихся справа и слева от него, были прорваны. Начавшееся в результате отступление было остановлено только на Висле возле Варшавы.
«Было бы значительно разумнее отвести войска по всей линии фронта вовремя. После любого отступления немецких войск русским всегда требовалось много времени на подготовку, они теряли напор и, атакуя, несли несоразмерно большие потери. Ряд планомерных отходов на большие расстояния мог измотать русскую армию и, кроме того, создать условия для нанесения эффективных контрударов.
Гитлер, пожалуй, был прав, наложив вето на любые отступления в 1941 году, но его повторение при изменившихся условиях в 1942 году и позже явилось большой ошибкой. После окончания первого года войны немецкая армия была хорошо оснащена для ведения боевых действий в зимних условиях и вполне могла в этих условиях тягаться с русскими. Поэтому стратегическое отступление никак не могло оказать пагубное влияние на моральный дух солдат. Наши войска были вполне способны выполнить такой маневр зимой. Это дало бы им возможность снизить потери и подготовиться для мощного контрудара.
Основная причина поражения немецкой армии заключалась в том, что ее силы были бездарно растрачены бесполезным сопротивлением в ненужном месте и в неудобное время, а также бесплодными попытками захватить невозможное. В нашей кампании отсутствовала стратегия».
Генерал Дитмар, наблюдавший за развитием событий со стороны, а значит, имевший возможность делать более общие выводы, добавил к сказанному много интересных замечаний. Являясь военным обозревателем, он демонстрировал в своих передачах удивительную объективность, по-моему, в этом с ним не смог сравниться больше никто. К тому же ему приходилось освещать происходящие события в условиях жестоких ограничений и подвергаясь большей опасности, чем все без исключения обозреватели союзников. На мой вопрос, почему он не боялся говорить столь открыто, он ответил, что мог вести себя подобным образом благодаря позиции Фриче, руководившего радиопропагандой. Только он видел текст передач до их выхода в эфир. Дитмар считал, что Фриче довольно рано лишился иллюзий, связанных с нацизмом, и был рад дать шанс своему коллеге-журналисту высказать то, что он втайне чувствует. Конечно, без негативной реакции не обходилось, но Фриче всегда старался прикрыть Дитмара. «Я постоянно чувствовал, что иду по натянутому канату с петлей на шее».
Мой следующий вопрос, считает ли Дитмар, что стратегия подвижной обороны могла измотать русских, заставил генерала задуматься. После недолгих размышлений он ответил: «Я верю, что да. Преимущества подвижной обороны были совершенно очевидны, однако наши военные деятели не могли использовать их должным образом из-за возражений Гитлера. Генеральному штабу не было дозволено отдавать приказы о сооружении линий обороны в тылу и даже обсуждать варианты развития событий, связанные с отступлением. Тем не менее в 1943 году генералам удалось втайне провести кое-какую подготовительную работу, передавая свои инструкции на специальных листовках. Эти листовки распространялись в армиях, но в них ничто не указывало на то, что они идут из Генерального штаба».
