Эугениуш Червиньский - Юность, опаленная войной
Лежим, забравшись в придорожные рвы.
- Вперед! - кричит командир второго батальона поручник Гжегож Дерус.
Бойцы поднимаются и устремляются следом за ним. -Левее нас под ураганным огнем пулеметов, автоматов и артиллерии противника залегла цепь 9-го пехотного полка. Немцы хорошо пристреляли эту равнинную местность, поэтому бойцам братского полка трудно наступать под их убийственным огнем. На выручку приходят артиллеристы полковой батареи 76-мм пушек и батареи 120-мм минометов - они приступают к подавлению немецких огневых точек. Оставляя темные следы гусениц на лугу, из Альт Медевица выезжают три самоходные установки. А мы в это время развертываемся в цепь.
- Пятая рота, вперед! - командует, как всегда, по-русски, хорунжий Смирницкий.
Более десятка солдат поднимаются, пробегают несколько метров и падают между небольшими островками травы. И снова офицеры поднимают бойцов в атаку. Поддерживая наступающих, открывают огонь самоходные орудия. Над бегущей цепью то и дело с устрашающим свистом проносятся снаряды. Спасаясь от злобно жужжащих пуль и снарядов, мы падаем.
Наши минометы и артиллерия усиливают обстрел противника, находящегося за дамбой. Самоходные установки выходят на рубеж залегшей цепи пятой пехотной роты. Этого, видно, только и ждал хорунжий Смирницкий. Он уже бежит за одной из установок и громко кричит:
- Пятая рота, вперед!
Прячась за самоходными орудиями, солдаты на ходу стреляют короткими очередями. Поднимаются и бегут в направлении дамбы и бойцы залегшей цепи второго батальона. Впереди виден мост, и самоходные установки поворачивают назад. Умолкают полковые орудия и минометы - до дамбы рукой подать. В этот момент, когда кажется, что уже ничто не в состоянии остановить нашего наступления, немцы при поддержке артиллерии и пулеметов переходят в контратаку. Из-за дамбы вылетают два "мессершмитта" и открывают огонь по нашей цепи. Спрятаться на таком открытом пространстве негде, и наступающие несут потери убитыми и ранеными. Отходим на исходный рубеж и под непрекращающимся огнем противника копаем неглубокие ячейки, которые тут же заполняются водой. Опускаются сумерки. Немцы, остановив наше наступление, снова переносят огонь на Альт Медевиц.
- Отходим! - по голосу узнаю хорунжего Рыхерта.
- Куда?! - спрашиваю я с горечью.
- В поселок. Здесь Старую Одру форсировать не удастся,- объясняет хорунжий.
Отступаем перебежками. Разбившись на небольшие группки, добираемся до Альт Медевица. Здесь, возле догорающего дома, наводит порядок в отступающих ротах батальона поручник Дерус, а рядом заместитель командира батальона подпоручник Роек объясняет бойцам:
- Следуем во Вризен. Там советские части захватили мост через Старую Одру. Оттуда и ударим в тыл немцам, которые остановили наше наступление.
"Значит, отпала необходимость форсировать реку",- радуется в глубине души каждый из нас - ведь всегда легче преодолевать водную преграду по мосту, особенно когда на том берегу свои войска. По асфальтированной дороге подходим к пересечению шоссе с железной дорогой, сворачиваем направо - и выходим к Вризену. По обеим сторонам шоссе расположились советские самоходные орудия, танки и артиллерия: перед мостом образовалась пробка. Танкисты, как заботливые няни, суетятся возле своих машин.
- Привет, союзники! - улыбаясь, встречают они нас.
- Привет, гвардия! - отвечаем мы.
- Эй, впереди, стой! - доносится откуда-то.
Во время вынужденной остановки завязываются короткие фронтовые знакомства. Ко мне подходит смуглый, с раскосыми глазами, боец в шлемофоне - житель одной из республик Страны Советов - и, коверкая русские слова, ведет со мной незатейливый разговор. Наконец пора в путь.
- До встречи в Берлине! - прощаемся мы с советскими танкистами.
На рассвете миновали местечко Вризен. Снова слышится монотонный орудийный гул. В чистом, безоблачном небе появляются советские самолеты. Чудесная солнечная погода облегчает им выполнение боевой задачи, поэтому до самых сумерек в воздухе стоит непрерывный гул моторов быстрых истребителей, отяжелевших от смертоносного груза бомбардировщиков и "горбатых" штурмовиков.
Бодрящий утренний ветерок освежает уставших бойцов. Монотонный гул орудий и рев советских танков остаются слева от нашей колонны. Еще какое-то время раздается визг гвардейских минометов, а затем воцаряется тишина.
Перед нами - просторные поля с огромными плантациями ревеня; на горизонте - деревня с остроконечным шпилем кирхи. Неожиданно между цепями первого батальона, преодолевающими оборонительные заграждения противника, взрываются несколько мин, и мы останавливаемся. Появляются саперы с миноискателями и безотказными щупами, быстро готовят для нас проход, и бойцы опять устремляются вперед. До деревни уже недалеко, как вдруг немцы обрушивают на нас огонь из малокалиберных скорострельных зенитных орудий. Падает раненый капитан Влодзимеж Барановский. Теперь первый батальон ведет в атаку капитан Николай Здоровиков. Наша артиллерия и минометы открывают ответный огонь, и мы видим, как в деревне вспыхивают пожары. Наконец цепи атакующих достигают окраины, а на помощь ведущему бой батальону уже спешат автоматчики и разведчики. Хорунжий Рыхерт торопит своих бойцов:
- Ребята, война еще не закончилась! Вперед! Разведчики, за мной!
Врываемся в деревню, ведя на ходу огонь из автоматов. Навстречу нам бойцы первого батальона ведут пленных.
- Вперед! Вперед! - снова кричит командир.
Вместе с автоматчиками подбегаем к кирпичной кирхе. Повсюду валяются брошенная военная техника и снаряжение. Из ближайшего двора выходит большая группа венгерских солдат - без ремней, с белыми носовыми платками в руках. Они что-то кричат, смеются, некоторые даже плачут. Рыхерт показывает им дорогу и велит идти на восток. Обрадованные таким неожиданным оборотом дела, венгры стремглав покидают поселок.
Выходим на западную окраину населенного пункта. Гитлеровцы, отстреливаясь, отходят за железнодорожную насыпь. До полуночи длится бой с арьергардами противника.
Лежим у основания насыпи, закутавшись в плащ-палатки. Стоит теплая апрельская ночь. На юго-западе видно огромное зарево.
- Это, наверное, Берлин? - шепотом спрашивает Гладзюк.
- Наверняка,- подтверждают Ресяк и Лукасевич.
- Дожили, черт побери, до того времени, когда можем бить врага на его земле, в нескольких десятках километрах от логова самого Гитлера,- добавляет Рыхерт.
- Да, конец войны уже недалек,- медленно, чеканя слова, говорит Ресяк.
- Хорошо бы дожить до победы,- вздыхает Гладзюк.
- Доживем,- узнаю доносящийся из ближайших кустов голос хорунжего Смирницкого.
