Леонид Кравченко - Лебединая песня ГКЧП
Подобно очистительной грозе, массовые забастовки добавили своего рода озона во всю духовную атмосферу жизни общества. Важную роль в ускорении процессов оздоровления экономики, очищения государственного аппарата от неквалифицированных и неспособных работников, в демократизации управления на всех его уровнях сыграло принятое в этой драматической обстановке «Обращение советского парламента — Верховного Совета СССР — к советскому народу». В нем была дана честная и откровенная оценка событиям последнего времени — забастовкам, национальным конфликтам, показавшим, что перестройка переживает острый и трудный период.
Телевидение вело прямые репортажи с заседаний Верховного Совета СССР. Любопытными размышлениями в связи с этим поделился в те годы в газете «Нью-Йорк тайме» обозреватель Роберт Пир. По его мнению, советские средства массовой информации не являются больше противником — они стали конкурентом «Голоса Америки», сообщая информацию, которую ранее можно было получить только извне, и новости, «неприятные для советского правительства».
Одна из примечательных особенностей деятельности советских средств массовой информации в условиях перестройки состояла в том, что они в определенной мере играли роль некой оппозиционной силы. И роль эта не осуждалась, а поддерживалась органами власти. В условиях существовавшей тогда однопартийной системы в нашем обществе пресса, телевидение, радио взяли на свои плечи непростую задачу развития критики и самокритики, борьбы с административно-командными методами управления, бюрократизмом, злоупотреблением властью. Пресса разоблачала тяжелые последствия сталинизма и активно содействовала ускорению процессов демократизации жизни советского общества. Что же касается правительства, то оно — и это ярко показали бурные дебаты в Верховном Совете при утверждении министров — заинтересовано в том, чтобы знать всю правду, какой бы горькой она ни была. Ведь только располагая всей полнотой информации о действительном положении дел в стране, можно эффективно управлять развитием процессов перестройки и обновления.
Глава XXIV
НОВАЯ АТАКА ЕЛЬЦИНА
В стране продолжал обостряться политический и экономический кризис. Страны Прибалтики требовали выхода из состава СССР. Украина, Грузия и некоторые другие республики настаивали на большей независимости. Да и Россия приняла Декларацию о государственном суверенитете, в соответствии с которой объявлялся приоритет российской Конституции, российских законов над союзными. Но этого мало. Вся собственность на территории России отчуждалась от Союза. В борьбе с центром Россия, по сути, отказывалась платить налоги в союзный бюджет, а это означало крах финансовой системы Советского Союза. Любое постановление союзного правительства, если оно затрагивало интересы России, тут же отвергалось российским правительством.
Оставить центр без власти, без денег и какого-либо влияния на экономику — такова была цель Бориса Ельцина, который навязал Михаилу Горбачеву жесткую борьбу по всему фронту. Замечу, что противостояние этих двух крайне амбициозных, болезненно тщеславных политиков нанесло колоссальный урон стране. Это тот случай, когда роль личности в истории оказалась гипертрофированной и трагичной для судеб СССР и всех народов, населявших огромную державу. Развал Советского Союза прежде всего на их совести.
Выскажу парадоксальную мысль: если бы в той борьбе Ельцина не отлучили от Политбюро, от власти на высшем федеральном уровне, Советский Союз уцелел бы. Такова была цена политических амбиций.
Заручившись поддержкой ряда сепаратистски настроенных лидеров союзных республик, именно Ельцин навязал Горбачеву так называемый «ново-огаревский переговорный процесс». Речь шла о разработке и подписании Союзного договора, по которому СССР становился, по сути, конфедеративным государством. Слава богу, что позднее Владимир Путин заблокировал аналогичный процесс распада России. Ведь жажда власти — неукротима, а бонапартистские амбиции отдельных политиков бывают столь велики, что им наплевать на высшие государственные интересы.
Борис Ельцин использовал любую возможность, чтобы уязвить Горбачева. Он поднимал при поддержке московских властей на демонстрации в столице сотни тысяч людей. Помнится, в феврале не менее 300 тысяч людей вышли на улицы и площади столицы. Прозвучал даже призыв идти на Кремль.
В тот день мне довелось быть в кабинете Горбачева на беседе. Он постоянно отвлекался для разговоров по телефону— президенту сообщали о ситуации в столице. Он пару раз сам звонил Пуго, тогдашнему министру внутренних дел. Тот докладывал о крупных скоплениях народа в разных точках Москвы. Горбачев распорядился, чтобы главные улицы, ведущие к Кремлю, перекрыли тяжеловесными грузовиками. Пуго пробовал возражать: «Михаил Сергеевич, ничего страшного — помитингуют и разойдутся». — «Нет, нет! — убеждал Горбачев. — Главное — не пускать на Манежную площадь. Так что действуйте решительно!»
Ох уж эта Манежная площадь. Кто только на ней не митинговал! Но вот когда демократы победили в стране, на Манежной площади начали «археологические раскопки», а потом сотворили никому не нужный сверхдорогой торговый центр под землей. Коммунисты в свое время не додумались вот таким лукавым образом закрыть площадь как место самых крупных митингов демократов.
Крупные потрясения происходили и в компартии, которую уже успели лишить ее главной роли — «руководящей и направляющей» силы в обществе. Тут и сам Горбачев изрядно постарался, чтобы освободиться от пут влияния со стороны ЦК. Он тогда очень боялся пленумов ЦК КПСС, где нажим на него как на генсека был все жестче. Ему куда больше нравились его президентские обязанности, рукоплескания сотен тысяч людей в чужих государствах при его визитах. Он испытывал верх блаженства от присуждения ему званий «человек года», «лучший немец», нобелевский лауреат. А дома его доставали тяжелыми вопросами по поводу экономического застоя.
Гласность, демократизация, политическая реформа давались Горбачеву с огромным успехом. За несколько лет демократизация общества достигла таких масштабов, какие другим странам давались за многие десятилетия. А вот экономическая реформа «топталась» на месте. И эта дисгармония политической и экономической реформ, может быть, самая болезненная неудача эпохи Горбачева.
Тем временем дела в экономике шли все хуже. Да еще без конца досаждал Борис Ельцин, который все чаще публично критиковал Горбачева. Это делалось не только на митингах, но и в телевизионных выступлениях. Чаще всего для этого использовалось ленинградское телевидение. Но российский лидер не прочь был использовать и главные каналы советского телевидения.
