Дмитрий Старостин - Американский Гулаг: пять лет на звездно-полосатых нарах
Американец не считает, что человек в форме — бандит, с которым нужно договариваться. Он считает, что это робот, которого нужно бояться. Американские правоохранительные органы способны, искусно нажимая на клавиши многочисленных законов и предписаний, «оформить» самый незначительный проступок как чудовищное деяние. Фэбээровцам не нужно было избивать Монику Левински или подбрасывать ей в сумочку патроны и героин. Дача ложных показаний — преступление, воспринимаемое в России как мелочь, — в Соединенных Штатах действительно способна повлечь за собой 26 лет тюрьмы. Тот факт, что речь, по сути дела, шла о молодой девушке, не желавшей признать свою любовную связь с женатым мужчиной, в США никого бы не волновал. Принцип машины означает: сделал — получи. Машина неумолима и неподкупна.
Во многих штатах США в последние годы были приняты законы, предусматривающие колоссальные тюремные сроки за любой рецидив, вне зависимости от тяжести преступления. В штате Калифорния любой человек, в третий раз нарушивший закон, получает срок не менее 25 лет. Эта мера получила название «Three strikes — you are out».[41] (Напоминает «четыре сбоку — ваших нет».)
Во время обсуждения законопроекта прокуроры пугали жителей Калифорнии педофилами и серийными убийцами. В действительности на 25 лет и больше стали сажать наркоманов, совершающих (причем неумело) мелкие кражи из универмагов. В одном случае, который попал в газеты, калифорнийский закон о рецидивистах был применен к человеку, уличенному в лсраже батареек для плейера. Так как у него были уже две судимости за воровство, суд дал ему 25 лет. Несмотря на то, что судья прекрасно понимал несуразную жестокость такого приговора, выхода у него не было: отказ применить действующий закон является в США основанием для снятия судьи с должности.
Журналисты спросили у губернатора Калифорнии Пита Вильсона: «Почему в вашем штате за кражу батареек дают 25 лет?»
Губернатор с железным спокойствием ответил: «Он получил 25 лет не за кражу батареек. Он получил 25 лет, так как продемонстрировал, что является закоренелым и неисправимым преступником. А таких мы изолируем от общества».
Жизнь и смерть
На американском аукционе средней руки был продан за четыре тысячи долларов рисунок, изображающий льва с оскаленной пастью. Выражение бесплодного гнева, безысходной ярости легко представить себе на человеческом лице; для зверя эта гримаса необычна. Рыкающий лев на цепи — все еще лев. Только обезьяна, которую дразнят в ее клетке, демонстрирует порой этот злой и бессильный оскал. Лев, ставший обезьяной, — или лев, ставший человеком? Я увидел этот рисунок в журнале и не удивился, прочитав, что автором его был Джон Готти. Глава клана Гамбино, легендарный уже при жизни черный герцог вырождающейся коза ностры, «последний дон» — по прозванию американских газетчиков.
В 1992 году, с третьей или четвертой попытки, федеральной прокуратуре удалось добиться обвинительного приговора Готти — путем весьма сомнительных манипуляций, как и впоследствии в деле Иванькова.
Главным свидетелем против Готти выступил профессиональный убийца по фамилии Гравано, автор семнадцати трупов, которому за его предательство ФБР выхлопотало срок в 5 лет, с последующим исчезновением под новым именем и с новой внешностью где-то в американской глубинке. Джон Готти — вероятно, последний американский итальянец, веривший в «омерту» — кодекс молчания, — исчез с лица земли. Его отправили отбывать пожизненное заключение в специальном бронированном бункере «супертюрьмы» «Мэрион», штат Иллинойс. Готти был водворен в одиночную камеру, где круглые сутки за ним наблюдает монитор. Еда поступает в отверстие в стальной двери, а душ на пять минут в день выдвигается из стены. Первоначально Готти отказывали даже в прогулках, и лишь многочисленные петиции его адвоката завоевали ему право на ежедневный моцион и упражнения в несколько более просторной клетке. Готти также разрешили свидания — через перегородку из плексигласа.
Прошение Готти о пересмотре дела было отвергнуто вышестоящими судебными инстанциями, включая и Верховный суд США. Единственным шансом когда-либо выйти на волю осталось для Готти президентское помилование. Значит, шансов у него не было вообще.
Судьба была милостивее к его знаменитому крестному отцу нью-йоркских мафиози, которому Готти подражал вольно или невольно. Лучиано по прозвищу «Lucky» (удачливый) был также осужден на пожизненное заключение накануне Второй мировой войны. Война Лучиано и спасла. В 1942 году в контакт с ним вошли люди из Управления стратегических служб (OSS), как называлась тогда американская внешняя разведка. Подпольная империя Лучиано стала приютом и опорой для американских диверсантов, внедренных в Сицилию в преддверии высадки союзных войск. В награду за помощь Лучиано была обещана свобода — с условием, что он навсегда покинет пределы США. Американское правительство свое слово сдержало, и после окончания войны Лучиано был депортирован в Италию. Толпа старых друзей собралась в нью-йоркской гавани прощаться с Лучиано, которого трансатлантический лайнер увозил в Старый Свет. Лучиано дожил до седин «под пленительным небом Сицилии», попивая вино, примиряя врагов, с легкой грустью вспоминая былое — будто император Диоклетиан, удалившийся в родную провинцию растить капусту.
Готти довелось жить в эпоху, когда отсутствие мировых войн и катаклизмов сделало человеческую судьбу более предсказуемой, — и в его случае предсказуемость была обреченностью. Так появился рычащий в бесплодной ярости лев.
Я был знаком с женщиной, которая не могла спокойно слышать имя Джона Готти. Она приходилась племянницей Паоло Кастеллано, которого в 1985 году по приказу Готти застрелили у входа в ресторан «Sparks». Это была четкая и грамотная работа. По специальному сигналу ближайшие улицы были блокированы якобы застрявшими машинами, чтобы преградить дорогу полиции. О приближении Кастеллано сообщалось по радиотелефону. Как только Кастеллано и его телохранитель ступили на мостовую, шесть стрелков в одинаковых меховых шапках (во избежание ошибок) открыли огонь с трех сторон. Фотография двух трупов, лежащих в луже крови у своего «линкольна», обошла все нью-йоркские газеты. Джону Готти, впрочем, не требовалось их читать. Через минуту после того, как все было кончено, он проехал в машине по Третьей авеню и мог полюбоваться издали этим красивым финалом. За рулем был Сэм Гравано.
Рисуя пленного льва в своем федеральном гробу, вспоминал ли Джон Готти тот знаменитый день? Вряд ли он чувствовал раскаяние. Но мне кажется, что он предпочел бы теперь своему медленному угасанию такую смерть — под открытым небом, рядом с верным слугой, от пули сицилийского bravo.
