Василий Митрофанов - С крылатыми героями Балтики
Обессиленный, мокрый до нитки, выбрался Храмов на свой берег. И тотчас услышал окрик на чистейшем русском языке. Храмов сказал подбежавшему к нему, что он летчик. Русские парни не стали больше ни о чем спрашивать, сопроводили его в штабную землянку. Там быстро во всем разобрались, уложили его до утра отдохнуть. На следующий день ему помогли добраться до своей части. От направления в госпиталь, предложенного армейскими товарищами, отказался.
И вот наш Юрий Васильевич дома.
После лечения и отдыха он снова стал летать и громить фашистов. Он сделал 195 боевых вылетов, провел 17 воздушных боев, сбил шесть вражеских истребителей. Четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды и многими медалями отмечен боевой путь коммуниста Храмова. Полковник в отставке, доктор военно-морских наук, профессор Ю. В. Храмов живет и трудится в Ленинграде.
Оказание врачебной помощи воздушному стрелку-радисту и Герою Советского Союза Павлу Ильичу Павлову. "Личный фактор" летчика в аварийной ситуации. Боевая учеба летчиков. Некоторые итоги боевой работы полка за год
Половине всех раненых летчиков полка первая помощь оказывалась на своем аэродроме, на глазах у однополчан. При этом во всех случаях они торопились к месту происшествия Конечно, не ради любопытства, готовые по-своему на все, только бы спасти боевого друга, облегчить его участь.
Однажды в Паневежисе возвращался с задания подбитый торпедоносец. Экипаж радировал: летчик ранен, штурман убит. Еле дотянув до края аэродрома, самолет с ходу сел на фюзеляж со стороны, противоположной старту, вблизи аэродромного медпункта. В момент удара о землю фюзеляж деформировался, и самолет загорелся. Врач торпедоносцев капитан А. Н. Лебедев и я, находившиеся у медпункта в ожидании летчиков с задания, бросились к самолету. Вместе с нами бежал предусмотрительно с ломиком в руках майор Жолудь из управления авиадивизии. Подкатила и наша "санитарка". Слышны крики стрелка-радиста. У него сломана нога. Лишен малейшей возможности что-либо предпринять. Командир экипажа молчал.
Со стороны, противоположной языкам пламени, с помощью ломика и других инструментов был немедленно обеспечен доступ к стрелку-радисту. Тем временем с другого борта специалисты аэродромной службы укрощали огонь. Несколько человек занимались высвобождением остальных членов экипажа. Люди работали быстро, слаженно, без лишних слов понимая друг друга. Никто не думал о личной опасности быть поглощенным пламенем взрыва. Он мог случиться в любой момент. Но не случился. Пожар удалось ликвидировать и предупредить его возможные тяжелые последствия. К сожалению, летчик оказался мертв. Он скончался, посадив самолет.
У стрелка-радиста (в воздухе он был невредим) имелся открытый перелом обеих костей голени, случившийся при аварийной посадке, множество ушибов и ссадин. Стопа оказалась повернутой каблуком сапога в сторону. На носилках пострадавшего доставили на аэродромный медпункт и уложили на перевязочный стол. Вокруг многие из тех, кто только что действовал на месте происшествия. Представители командования полка и дивизии, находившиеся здесь же, обращаются к спасенному с множеством вопросов, желая уточнить обстановку. Это были вполне закономерные вопросы, однако нельзя было ими злоупотреблять. Мы прекратили "интервью" и предложили всем, кто не имеет отношения к дальнейшему оказанию помощи, оставить медпункт. Распоряжение было выполнено незамедлительно.
Алексей Николаевич наложил пострадавшему наркозную маску Эсмарха в виде проволочного каркаса, накрытого несколькими слоями марли, принял из рук сестры открытую ампулу с хлорэтилом и дал непродолжительный наркоз. При полном обезболивании я придал стопе правильное положение, остановил опасное кровотечение перевязкой нескольких сосудов в ране, наложил асептическую повязку и транспортную шину М. М. Дитерихса. Ввели морфий, противостолбнячную сыворотку и организовали бережную эвакуацию пострадавшего в госпиталь.
Случалось иногда и так, что вслед за одной аварийной посадкой следовали вторая и третья. И тогда создавалась особо напряженная обстановка для всех, встречавших самолеты, но в первую очередь для медиков. Ибо в центре таких аварийных событий всегда оставался пострадавший человек. Ему требовались прежде всего врач и медицинская сестра. От их находчивости и распорядительности порой во многом зависели и жизнь раненого, и его возвращение к летной работе. Неспроста еще в 1865 - 1866 годах гениальный хирург Н. И. Пирогов писал в своих знаменитых "Началах общей военно-полевой хирургии": "Если врач в таких случаях не предпримет себе главной задачей действовать сначала административно, а потом и врачебно, то он совсем растеряется и ни голова его, ни руки не окажу г помощи".
14 сентября 1944 года с аэродрома Паневежис взлетал Герой Советского Союза капитан Павел Ильич Павлов. Командир полка Павел Иванович Павлов и я наблюдали взлет самолетов на задание, находясь у командного пункта управления полетами. На взлете у "яка" Павла Ильича отказал мотор, когда шасси еще не были убраны. Высота 5 - 6 метров, скорость 160 - 180 километров в час. От летчика требовалось упростить внезапно возникшую аварийную ситуацию, облегчить ее возможные последствия. Первое, что мгновенно и верно оценил Павлов, было то, что посадка на колеса недопустима. Взлетная полоса уже позади. Хотя внизу и оставалось еще ровное летное поле, но впереди - препятствие. Оно угрожало лобовым столкновением на пробеге. При этом возникла бы громадная сила удара, равная величине отрицательного прямолинейного ускорения. Величина эта зависит не только от скорости и веса движущегося тела, но и (в решающей степени!) от длины пути торможения. Наибольших значений (при всех прочих равных условиях) отрицательное ускорение достигает, когда скорость мгновенно гасится до нуля, что и бывает при ударе о неподатливое препятствие. Тяжелые последствия такого удара самолета, весившего около трех тонн и двигавшегося со скоростью более полутораста километров в час, представить себе нетрудно. Нельзя было не выключить и зажигание, не рискуя взорваться при падении.
Учитывая все это, Павел Ильич, летчик с быстрой реакцией и навыками, доведенными до автоматизма, принял единственно правильное решение: убрать шасси, выключить зажигание и садиться прямо перед собой на фюзеляж. Его действия осуществились мгновенно. Окажись на его месте кто другой, с иным "личным фактором", все могло закончиться иначе.
Увидев упавший на взлете самолет, мы поспешили на помощь.
Летчик пострадал серьезно. Удар на фюзеляж и отрицательное ускорение, возникшее при этом, оказались значительными. Они обусловили тяжелое динамическое воздействие на организм и удар летчика головой о прицел. В результате - общая контузия и сотрясение головного мозга с потерей сознания. Летные очки у пострадавшего сорваны на затылок. Летчик не без умысла успел это сделать одним рывком, стремясь уберечь глаза от возможных осколков. Наряду с этим шлемофон, вероятно слабо закрепленный, сдвинулся так, что горло оказалось сдавленным застежками. Потеря сознания от сотрясения головного мозга при ударе дополнялась и усугублялась острым кислородным голоданием от удушения застежками. Лицо синее, летчик не дышит.
