Михаил Мельтюхов - Мифы Великой Отечественной — 1-2 (военно-исторический сборник)
Лейтенант И. П. Михайлик, командир истребительного батальона из 20-й авиабазы ВВС ЧФ:
«…нам объявили, что раненым, которые могут идти, разрешается идти в общей колонне, но если кто отстанет, то будет расстрелян. Так оно и было на всем пути до Бельбека…
На Бельбеке немец-переводчик объявил, чтобы комиссары и политруки вышли в указанное место. Затем вызвали командиров. А в это время предатели из крымских татар ходили между пленными и выискивали названных людей. Если кого находили, то сразу уводили и еще человек 15–20, рядом лежавших».
Как там уверял нас отставной генерал-фельдмаршал? «Мое мнение разделялось почти во всех соединениях сухо путных сил. И в 11-й армии приказ о комиссарах не выполнялся».
А у поворота от Казачьей бухты на 35-ю батарею ныне поставлен памятник. С надписью на двух языках — русским и немцам, погибшим здесь в 1942-м и в 1944-м.
Тем, кто был здесь расстрелян, и тем, кто расстреливал…
На Гамбургском процессе, начавшемся 24 августа 1949 г., бывший генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн был обвинен в военных преступлениях по 17 пунктам. Поскольку большинство военной карьеры Манштейна прошло на Востоке, у обвинения не оказалось достаточно материала о деятельности Вермахта на территории. Почему не были привлечены консультанты из Советского Союза — в общем, понятно, но странно, что при этом не использовались даже материалы Нюрнбергского процесса. Возможно, суду заранее было дано указание не подводить Манштейна под виселицу — тем более что главным адвокатом был доктор Паджет, один из видных деятелей правящей партии лейбористов, впоследствии получивший от королевы титул лорда.
Защите удалось отвести общие обвинения — выполнение «приказа о комиссарах» и приказа об особой подсудности в зоне «Барбаросса», участии в истреблении евреев «айнзатцгруппами» и в соучастии при угоне людей в Германию. Но в итоге Манштейна все-таки удалось обвинить в «умышленном и неосторожном» попустительстве уничтожению евреев в зоне его ответственности.
Из воспоминаний P. C. Ивановой-Холодняк:
«На выходе на берег в Херсонесской бухте вокруг стояли немецкие автоматчики, некоторые немцы были с фотоаппаратами и фотографировали нас. Всех обыскали и забрали ценные вещи. Приказали, где сесть мужчинам и женщинам. Выходили долго. Подошел немецкий офицер с переводчиком и приказал: „Комиссарам, командирам, юдам встать!“ Сначала никто не поднимался, потом, после третьего раза, поднялся один, потом другой, а потом поднялись вдруг все. Немец разругался и ушел».
Конкретные обвинения защите также опровергнуть не удалось. Генерал-фельдмаршал был осужден:
За жестокое обращение с военнопленными в его армии, «вследствие чего многие пленные умерли или были застрелены либо переданы службам безопасности и СС и ими убиты».
За санкционирование использования военнопленных на запрещенных и опасных работах. Защита квалифицировала это как «использование военнопленных для саперных работ» — фактически это было разминирование с помощью военнопленных. Адвокаты попытались доказать, что «на территории, занятой фельдмаршалом, на них назначались только добровольцы либо люди, знавшие саперное дело, а также те, кто был знаком с использованием миноискателей»[243], — но доказательства выглядели столь смехотворно, что даже благожелательный к фельдмаршалу суд в них не поверил. Как подобное выглядело на практике, описал в своих воспоминаниях старшина 2-й статьи H. H. Алексеенко из 279-го отдельного батальона связи 109-й стрелковой дивизии, который в числе двухсот военнопленных был взят на разминирование в районе Мекензиевых гор.
«После такого разминирования, когда шеренга по сто человек с расстоянием между человеком в 1 или 1,5 метра с палками-щупами в руках шла по минному полю, а сзади вторая такая шеренга, то в живых оставалось человек 16. Получивших ранения при взрыве мин пристреливали».
От обвинения в расстрелах заложников также отвертеться не удалось, поскольку обвинение предъявило соответствующий приказ, расклеенный по Симферополю, и свидетельства его выполнения. Защита попыталась доказать, что приказ был подписан комендантом Симферополя и командующий армией за него ответственности не несет. Но заложники расстреливались в соответствии с распоряжением об особой подсудности в зоне «Барбаросса» — а чуть раньше адвокаты уже доказали, что этот приказ Манштейном в 11-й армии был отменен. Получилось неловко, и доктор Паджет вынужден был отступиться, чтобы не заострять внимания на своем конфузе. Тем более что попутно всплыли и подробности массовых расстрелов жителей в Евпатории после разгрома десанта в январе 1942 г.
Было признано обвинение в том, что командующий 11-й армией допустил исполнение приказа главного командования ОКХ от 25 июля 1941 г., по которому красноармейцы, не сдавшиеся добровольно в плен, а выходящие из окружения в штатской одежде, расстреливались как партизаны. Западногерманский историк Кристиан Штрайт признавал, что «отношение к пленным, спровоцированное этими приказами командования сухопутных сил, получило такое развитие, которое уже не удалось изменить никакими последующими приказами общевойсковых командиров»[244].
Кроме того, Манштейн был обвинен в мобилизации мирных граждан на принудительные работы, — хотя защита заявила, что это были «единичные случаи», и в выполнении приказа о «выжженной земле» — хотя защита пыталась доказать, что это делали все.
В итоге 19 декабря 1949 г. суд приговорил Манштейна к 18 годам заключения — без зачета времени, уже проведенного в плену. А уже 11 января 1950 г. Бэзил Генри Лиддел Гарт поместил на страницах «Таймс» свое письмо с возмущением итогами процесса, завершавшееся словами: «Я достаточно хорошо изучил военную историю, чтобы знать, что немногие из людей, которые провели свои армии сквозь жестокие сражения, смогли выдержать такую проверку своих действий и слов, как Манштейн».
«Но ведь он — джентльмен!»
При таком отношении «общественности» было ясно, что долго генерал-фельдмаршал не просидит. 7 мая 1953 г. он был освобожден из тюрьмы «по состоянию здоровья», не проведя в ней и четырех лет. Умер Эрих фон Левински-Манштейн в Иршенхаузене 12 июня 1973 г.
Что бы ни было написано на его могиле, вряд ли он будет покоиться с миром.
Мирослав Морозов. Гибель «Вильгельма Густлофа»: правда и домыслы
Достаточно спросить любого мало-мальски сведущего россиянина, какие славные деяния нашего флота в минувшей войне ему известны, чтобы услышать стандартный ответ: на Севере Лунин на «К-21» повредил могучий линкор «Тирпиц», а на Балтике Маринеско на «С-13» потопил лайнер «Вильгельм Густлоф» с большим числом немецких подводников. Указанные случаи стали настолько хрестоматийными, что даже широкая аудитория вряд ли нуждается в уточнениях, кто эти люди и что это за корабли. Содержание и известность данных подвигов давно вышли за рамки специальной литературы, они описаны в художественных книгах о войне, в бессчетном количестве журнальных статей и газетных публикаций. Деяния Лунина и Маринеско стали настоящими легендами как с точки зрения внедрения в военно-исторический эпос нашей Родины, так и с точки зрения их соотношения с реальными событиями…
