Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам
Сотрудник газеты Михаил Розенфельд вспоминал:
«После доклада и прений должен был состояться концерт, и афиша объявляла о выступлении шести поэтов.
Владимир Владимирович как всегда явился к началу собрания. Никого из поэтов не оказалось, они приехали только к концерту.
Маяковский сидел и слушал…»
И сразу после доклада ответственного редактора газеты, которым с декабря 1929 года стал Андрей Николаевич Троицкий, поэт поднялся на сцену и сказал:
«Товарищи, я сознательно выступаю не в концертном отделении вечера «Комсомольской правды», а после вступительного слова товарища Троицкого. Дело в том, что концертное отделение связано с игривостью в голосе, с красивыми манерами, с отставлением ножки в балетных па и так далее. Пора, товарищи, нам переключить уважение к литературе из эстетического отношения в общественное, в социальное, в политическое отношение».
Предложение поэта собравшиеся поддержали аплодисментами. А Маяковский продолжал:
«Пора, товарищи, сделать нам литературу из голосовых упражнений действительным оружием нашей повседневной, огромной и в мелочах и в больших проблемах жизни!»
Иными словами, поэт как бы объявил молодёжной аудитории, что пришёл не развлекать её чтением лирических стихотворений, а что он хочет поговорить на весьма серьёзные темы.
Через два месяца «Комсомольская правда» опубликовала стенограмму этого выступления Маяковского под заголовком «За настоящую поэзию». Каждый читатель мог ознакомиться с тем, с какими словами Владимир Владимирович обратился к молодёжи фабрик, заводов и вузов Москвы:
«Мы знаем десятки жгучих и важных проблем сегодняшнего дня. А где поэт? Куда, к чёртовой матери, эти поэты запропастились? Их нет ни в одной газете, и в том числе и в „Комсомольской правде“. Мы должны сказать, что наша литература углубилась в голое эстетство. В поисках самовыражения, лирической сущности своей собственной души литератор оторвался от самого главного: быть активным бойцом, активным работником на фронтах нашего социалистического строительства».
Зал вновь бурно зааплодировал. Маяковский тотчас отреагировал, сказав:
«Я очень рад, что комсомольская аудитория, к которой я обращаюсь всё время с начала революции, к которой я обращался и раньше, когда говорил о молодых кадрах в любой отрасли культурной работы, я очень рад, что комсомольское собрание меня поддерживает».
Как видим, Маяковский вновь активен и энергичен. Никакого «чувства одиночества» и отчуждённости, никакого «отчаяния» в этом выступлении поэта не ощущается. Он вновь был на коне и снова рвался в бой.
Но с кем на этот раз намеревался сразиться Владимир Владимирович?
Он заявил собравшейся молодёжи, что на литературной странице «Комсомольской правды»…
«…товарищи вели правильную политическую борьбу против так называемых конструктивистов… Она <«Комсомольская правда»> правильно вела борьбу против тех, кто говорит: безразлично, какая техника окажется в наших руках, чёрт с ней, с классовой борьбой. Правильно товарищ Троицкий говорит о решительной борьбе против этой группы. Права «Комсомольская правда», когда ведёт борьбу против этих поэтов, которые сегодня становятся трубадурами, а иногда и трубадурами современного мещанства».
Пассаж просто поразительный! Беспартийный поэт выступал как заправский большевистский агитатор и пропагандист, посланный (в самый разгар борьбы с правым уклоном в партии) на встречу с юными комсомольцами, чтобы повести их в битву за ленинско-сталинскую идеологию. Вот его слова:
«Сейчас, в эпоху обострения классовой борьбы, когда мы выкорчёвываем последние корни капитализма и кулачества в нашей стране, когда требуется самое ясное понимание классовых задач комсомолом на всех фронтах, в частности, в области литературы, мы не можем отступить назад…»
И Маяковский назвал конкретный адрес, по которому он, продолжая стремительно наступать на враждебный рабочему классу конструктивизм, собирался отправиться буквально со дня на день:
«Я заявляю сегодня и проведу это в жизнь: я пойду в ближайшие дни на большое предприятие Москвы, соберу ребят, которые занимаются корявым писанием, переделыванием фактов в рифмы, <но> не занимаются насущной жизнью на заводе, и постараюсь… создать поэму «Электрозавод». Не только поэму Маяковского, как есть, а передав мысли и чаяния лучшей части, авангардной части этого завода».
И эти слова поэта зал встретил бурными рукоплесканиями.
Примерно в это же время с Маяковским встретился его давний знакомец (и соратник по партии) Владимир Вегер-Поволжец. Разговорились. Вегер спросил, почему Маяковский до сих пор не состоит в рядах ВКП(б):
«Он говорил, что прежде он не был в партии потому, что был занят поэзией всецело, а теперь, собственно говоря, над этим как следует не задумывался, что теперь как-то неудобно, когда прошли самые боевые годы…
– Ас другой стороны, я считаю, что я ленинец не хуже тех, которые имеют билет.
Мы исходили из того, что надо сделать этот шаг, что надо быть организованным солдатом большевистской партии».
Как видим, и тут никаких сомнений в том, что жизнь продолжается и будет продолжаться, у Маяковского не было.
Против конструктивистов
Артемий Бромберг:
«22 февраля состоялось „второе закрытие выставки“. На собрании повторилось многое из того, что было 15 февраля. После собрания произведена была запись в „Ударную молодёжную бригаду Маяковского“.
Ядром Бригады стал кружок поэзии при «Комсомольской правде». Он объявил себя «Ударной молодёжной бригадой Маяковского». Записалось более пятидесяти человек.
Больше всех работал в Бригаде Виктор Славинский. Он передавал выставку в Литературный музей, помогал организовывать последние выступления Маяковского – 9 апреля – в Институте имени Плеханова, поднял на ноги весь ГИЗ и добился стенографисток…
В середине марта Бригада приступила к организации выступления Маяковского в Доме комсомола Красной Пресни».
Но вернёмся к противостоянию Маяковского и конструктивистов. За что же всё-таки Владимир Владимирович с такой яростью их преследовал?
В начале 20-х годов он звал конструктивистов в ЛЕФ и говорил его лидерам (Сельвинскому и Зелинскому), что мировоззрения у них совпадают, а единственное отличие состоит в том, что в Лефе чай разливает Лили Брик, а в ЛЦК – Вера Инбер. Теперь же двое активнейших членов ЛЦК (Литературного центра конструктивистов) – Багрицкий и Луговской – тоже вступили в РАПП.
