М. Барабанщиков - Лётчики
Соболевский в ответ произнес нарочито бесстрастным тоном:
— Одна плоскость готова. Не можете ли вы, товарищ командир, приехать в мастерские, чтобы произвести пристрелку и проверить прочность новой установки?
— Да как же не приехать по такому делу? Обязательно, сейчас же приеду! Заряжай!
И вот Сафонов, радостный и возбужденный, в мастерской оружейников. Его интересовало буквально все: как удалось справиться с работой без чертежей, что нужно еще для завершения работ, какой силы отдача нового пулемета? Не изменилась ли центровка самолета из-за большого веса новой установки? Не нарушилась ли прочность крыла?
— А сколько патронов входит в ящик? — это мучило командира полка больше всего.
— Вместили ящик с комплектом, как и на наших истребителях! — порадовал его Соболевский.
Командир полка взял трос от спускового механизма и намотал его на руку. Лицо его приняло сосредоточенное выражение. Как, мол, пройдут испытания? Резко потянув за трос, командир дал длинную очередь.
— Молодцы! Ох и молодцы! Отличная работа! — отстреляв, Сафонов сел на крыло и полез в пулеметный отсек проверить, не повлияла ли стрельба на прочность крепления новой установки. Все было хорошо. Командир сиял.
— Через три дня я должен летать на этом аэроплане!
— Есть! Постараемся, — с улыбкой отвечает Соболевский.
Сафонов хмурится:
— Не постараемся, а чтобы я летал! Понятно?
И снова каждое утро в мастерских начинается со звонка Сафонова: «Как дела?» Узнав, что возникли новые трудности, Сафонов снова прибыл в мастерские.
— В чем камень преткновения?
Соболевский доложил, что не ладится с пневматической перезарядкой пулемета. Сафонов внимательно выслушал инженера и сказал:
— А может, откажемся от пневмоперезарядки? Достаточно будет и механической. Силенками вроде не обижен, здоровье крепкое.
На этом и договорились.
Вечером 27 февраля 1942 года произошло событие, которое заставило поволноваться как летчиков полка, так и все авиационное командование.
«Харрикейн» Сафонова с советской поправкой — крупнокалиберными пулеметами — был готов к вылету. Командир собирался испытать его в воздухе, по так и не смог сделать этого. После обеда Сафонов почувствовал резкую боль в нижней части живота. Сафонова срочно доставили в госпиталь. Диагноз — острый приступ аппендицита. Главный хирург Северного флота, ныне профессор, А. Д. Арапов сделал операцию.
Оправившись после операции, Сафонов вызвал к себе в госпиталь одного из лучших летчиков, А. Кухаренко, и сказал:
— Возьми мой самолет. Облетай его, проверь все в воздухе, но береги при этом как зеницу ока. Знаешь, с каким трудом все сделали...
Вернувшись от Сафонова, Кухаренко подробно ознакомился с доработками, произведенными на «Харрикейне», и облетал его. Оружие в воздухе было безотказным.
Через несколько дней после возвращения из госпиталя Сафонов с разрешения командующего ВВС СФ дал задание Соболевскому в короткий срок перевооружить все английские самолеты отечественными пулеметами.
Лиха беда — начало; теперь Сафонов загорелся мыслью — вооружить «Харрикейны» авиационными пушками ШВАК, которые раньше стояли на истребителях И-16. Снова было получено «добро» командующего ВВС на переделку. Сафонов лично проверил действие на земле, сначала на одном, затем на другом крыле. Действие пушек в воздухе также испытал сам.
Не сразу разобрались фашисты, почему у них резко возросли потери в авиации. Перевооруженные «Харрикейны» сбивали врага более успешно.
А дальше — больше: на «Харрикейнах» с легкой руки Сафонова стали устанавливаться направляющие для пуска реактивных снарядов.
Недолго полк воевал на «Харрикейнах» — их сменили американские истребители «китти-хаук». Сафонова особенно заинтересовало вооружение новых машин. Получив все сведения от инженера Соболевского, Сафонов попросил его:
— Будете пристреливать оружие на первом самолете — сообщите мне, обязательно приеду.
Большой опыт, накопленный командиром полка в беспрерывных воздушных боях в начале войны, убедил его в необходимости ведения огня на максимально близких дистанциях. Исходя из этого, командир разработал соответствующую тактику и предъявил новые требования к пристрелке оружия — ее нужно было производить на более коротких дистанциях.
Пока длилась пристрелка на «китти-хауке», Сафонов ни на минуту не отходил от самолета. Он сам смотрел в прицел, а когда самолет был установлен в нужное положение к пристрелочному щиту, командир шутя заметил Соболевскому:
— У тебя, Соболевский, недостаточно пристрелянный глаз, чтобы установить точно пулемет. Дай-ка я сам...
После каждого выстрела Сафонов обязательно смотрел в прицел, проверяя, не изменил ли самолет своего первоначального положения, после чего вместе с инженером бежал к щиту, чтобы посмотреть, где на щите попадание. На что уж у Соболевского было отличное зрение, но и он с расстояния 150 метров не мог видеть попадания в щит. Сафонов же очень быстро обнаруживал его и на бегу задорно выкрикивал:
— Смотри, в правом верхнем углу!
И точно, в правом верхнем углу щита зияла новая пулевая пробоина. Так по инициативе командира на всех «китти-хауках» пристрелка производилась на сокращенных дистанциях, что соответствовало духу сафоновской тактики.
* * *День 18 января 1942 года для сафоновцев был особенным. Радостная весть переполняла сердца авиаторов: «72-й Краснознаменный смешанный авиационный полк преобразован во 2-й гвардейский смешанный авиационный полк». После митинга, проведенного по поводу присвоения почетного звания «Гвардейцы», летчики своими делами подтвердили слова, высказанные по этому поводу: «Еще больше усилить удары по врагу! Впредь уничтожать фашистских гадов на земле и в воздухе, разрушать их причалы, топить корабли! Не давать им покоя ни днем ни ночью!»
Трудно было в то время командиру: полк смешанный — в нем были торпедоносцы и бомбардировщики, и, не зная специфики их рода деятельности, нельзя было грамотно распоряжаться судьбой летчиков этих машин. Но постепенно все наладилось. Короткие передышки между боями, вызванные погодными условиями, Сафонов использовал для занятий с летчиками. Личным примером в бою, выступлениями в печати Борис Сафонов учил своих подчиненных смелости, тактическому мастерству, закалял их боевой дух. Особое внимание командир полка уделял воспитанию и обучению молодых летчиков на боевых традициях североморской авиации. Своих гвардейцев учил он так:
