Мария Барятинская - Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870–1918
«Давайте зайдем к этим господам», – предложила я графу Тышкевичу.
Оба были любезны, но не смогли помочь нам ничем.
Я была рада, что была наделена даром терпения спокойно выслушивать все их оправдания.
Ничего не менялось. И тут, когда я проходила мимо агентства Кука, мне в голову пришла блестящая идея. Я решила обратиться к ним и сказала графу: «Кук – это огромная сила. Они наверняка знают, что делать».
В агентстве мы встретили самый сердечный прием, и перед нами, наконец, засверкал лучик надежды. «В данный момент, княгиня, поезда не ходят, но, как только движение возобновится, вы первыми узнаете об этом».
Позже вечером в наш отель зашел их агент и сказал: «У меня для вас хорошие новости. Рад вам сообщить, что через два дня пойдут пассажирские поезда. Вам следует забронировать себе места, потому что в Италию едет очень много людей. У нас есть информация, что итальянское правительство предоставит суда для отправки российских беженцев домой».
Через два дня мы попрощались с Берном и поехали в Рим. Примерно через три часа после отправления в ресторане ко мне обратился какой-то пожилой мужчина с длинной белой бородой, в странной старомодной одежде и очень большой шляпе. У него был усталый и потрепанный вид. Он приподнял шляпу и сказал мне: «Простите мне мою вольность. Хотя мы лично с вами незнакомы, но я знаю, что вы княгиня Барятинская. Я служил вместе с фельдмаршалом князем Барятинским, и он так хорошо ко всем нам относился, что, думаю, и вы будете так же, поскольку у вас то же имя. Я – старый врач из Саратова, моя фамилия Сатрапинский. Я совершенно беспомощен и с огромным трудом бежал из Германии в Швейцарию. Я был на волосок от смерти и потерял все, что у меня было». Его глаза были полны страдальческих слез.
Мне его стало очень жаль, и я ответила: «Дорогой доктор, я бы с радостью помогла вам добраться до нашей любимой страны, но в данное время я не двойник Рокфеллера, как это ни прискорбно. У нас есть деньги только на наши билеты и самая малость на езду, чтобы доехать до места назначения».
И все-таки он был так стар и немощен, что мы не могли отказать в его просьбе, потому купили ему билет, в результате чего остались без единой копейки.
По приезде на следующее утро в Милан мы были настолько усталыми и голодными, что еле стояли на ногах. Мы могли себе позволить лишь чашку кофе и кусочек хлеба на каждого.
Дожидаясь на вокзале следующего поезда, мы встретили одного итальянского графа, с которым я познакомилась ранее в Ницце, а потом вновь встречалась в Берне.
Он сразу же заметил меня и предложил: «Я так рад встретить вас, княгиня! Я еду на рыбалку. Не поедете ли вы со мной? До поезда еще полным-полно времени».
Но я отказалась от приглашения и объяснила: «Мы так устали и голодны после этой жуткой ночи, что предпочли бы остаться там, где находимся».
Я подумала, что это будет ему намеком на то, чтобы устроить для нас хороший обед, но он не клюнул, и нам оставалось только сокрушаться. Такова ирония судьбы, и я была почти в бешенстве, что он мог оказаться таким тупым, и мы сидели, скрипя зубами. Когда он ушел, нам стал очевиден юмор ситуации, хотя мы все еще были раздражены.
Он заявил, что идет ловить рыбу, раздразнив наши бедные пустые желудки.
Была середина августа, и в поезде поэтому было пыльно и жарко, так что, когда мы приехали в Рим, были совершенно истощены. К счастью для нас, на вокзале был интендант из «Гранд-отель», который встречал своего менеджера.
Он сразу же узнал меня: «Бонжур, мадам княгиня! Надеюсь, вы направляетесь в наш отель?» – «Прошу вас понять, что я нуждаюсь в вашей помощи, потому что мой кошелек совершенно пуст». Он засмеялся и ответил: «Я рад быть к вашим услугам, княгиня, и хотя в отеле сейчас идет ремонт, несомненно, смогу вас устроить».
Через час мы с комфортом устроились в своем номере. Бедный старый доктор не отставал от меня ни на шаг, он боялся, что мы его бросим.
Как только я привела себя утром в порядок, я поехала к русскому послу (в то время это был Анатолий Крупенский). И он, и его жена с сочувствием отнеслись к нашим злоключениям (не только нашим, но и всех русских). Я знала их уже несколько лет, и они были так гостеприимны и любезны, что каждый пользовался их добротой. Российское посольство походило на крепость, и ее осаждали те, кто хотел вернуться в свою страну. Весь день бедняга не знал покоя. Его донимали со всех сторон расспросами: «Отправится ли какой-нибудь корабль? Когда и как я получу деньги?» И у него для каждого был один и тот же ответ: «Я не знаю». Я восхищалась его терпением и вежливостью по отношению ко всем обращавшимся.
Он сообщил мне: «Из Турции поступают очень тревожные новости. Можно в любой момент ожидать ее вступления в войну. Черное море усеяно минами, и судоходство по нему крайне опасно».
Посол пообещал отправить телеграмму моему свекру, но предупредил меня, что почти невозможно получить какие-либо деньги из России. Поэтому нам пришлось дожидаться развития событий.
Поскольку я так часто бывала в Риме, я была рада показать все богатства Вечного города своей группе. Из-за жары выходить из дому до заката солнца не имело смысла, а так как у нас было очень мало денег на экскурсии, мы обычно отправлялись в город пешком. Иногда, когда входной билет в какую-нибудь достопримечательность стоил по лире на брата, мы спокойно ретировались. Ведь нас было семеро, и мы не могли себе позволить такой роскоши, чем забавляли себя и удивляли гидов. Из-за старого доктора нам приходилось идти очень медленно, потому что он не мог угнаться за нами и часто терялся, чем очень забавлял мою маленькую дочь, которой приходилось отыскивать его и приводить туда, где мы его поджидали.
Отель стал заполняться русскими беженцами, и все стремились вернуться в свою страну. Среди них были знаменитый граф Витте, князь Волконский, сбежавший из посольства в Вене с совершенно разрушенным здоровьем, князь Джаваха, русский, но татарского происхождения. Этот последний был практически религиозный фанатик. Говорили, что Джаваха обращался к его святейшеству с целью выкупа мощей святого Николая (похороненного в склепе собора в Бари), за которые он предлагал огромные деньги. Эта просьба была папой с возмущением отвергнута, и его глубоко оскорбило, что у князя хватило смелости предположить, что какие-либо мощи можно приобрести за деньги. Святой Николай так же чтим итальянцами, как и русскими.
Пока мы в Риме дожидались разрешения своей судьбы, папа Пий X страдал от тяжелой болезни. Он был настоящим слугой церкви, и каждого вдохновляли его милосердие и доброта. Его терзали мрачные предчувствия того, что принесет эта война, и он был так встревожен, что, несомненно, это сыграло свою роль в фатальном исходе.
