Владимир Юрков - Командировки в Минск 1983-1985 гг.
Русскому народу, преподносили, что пиво – это дешевый заменитель водки при опохмеле, то есть, когда денег на водку нет– выпей пива – полегчает. Простой народ не расценивал пиво, как напиток, как соус, как средство, улучшения пищеварения, помогающее размягчить пищу и скрасить обед. Не до красоты было в обществе тоталитаризма.
А вот белорусы считали пиво, по-европейски, типичным, наряду с вином, заобеденным напитком. Мне редко приходилось видеть, чтобы пиво пили просто так, за исключением очень жарких дней, когда мучила жажда. В основном, пиво пили за едой дома или в кафе.
Казалось бы всего семьсот километров, а какая разница мировоззрений, жизненных укладов и обычаев. России не повезло – она провела целое тысячелетие за «Железным занавесом» религиозных предрассудков, не идя на контакт с еретиками-католиками. Но мне кажется, что первопричиной такой изоляции России кроется в боязни русских правителей разглашения факта существования мира свободных людей, общества и общения. А религия в их руках была всего лишь инструментом отчуждения.
Кафе-столовые
Отмечу еще один момент, который мне тоже, как москвичу, был непривычен – любовь местного населения к общественному питанию. В Москве столовые, особенно заводские, назывались «тошниловками», которыми они, к сожалению, и являлись, поскольку поесть в таком заведении без ощущения тошноты было невозможно. Один запах чего стоил. Помню рабочую столовую на ЗИЛе, где я проходил практику. Б-р-р… Баландерка.
Не отрицаю – были в Москве хорошие и даже отличные кафе и рестораны, а также существовала общественная прослойка, которая пользовалась этими благами цивилизации. Но… не широкие народные массы. В русском народе, воспитанном на «Домострое» и домоткачестве, существовало, да и существует до сих пор, резкое неприятие общепита. Простой народ воспринимает кафе и рестораны, как места, где можно и нужно напиваться до одури. Все – ни о каких завтраках и обедах в России речи не шло.
Зато в Минске общепит был просто на высоте. Я посещал и фешенебельный ресторан в центральной гостинице (не помню названия, по-моему, «Минск»), и заводскую столовую, и всегда был поражен качеством кулинарии. Не скажу, что в заводской столовой был роскошный обед, нет, наоборот, была простая крестьянская пища – картофель, мясо, щи, сметана, но качество этих блюд соответствовало качеству хорошего московского кафе, куда надо было выстоять большущую очередь, чтобы попасть. (Да-да, такие были времена, что в кафе стояли очереди и достаточно долго. Помню с Анюткой Каменецкой в кафе «Космос» на улице Горького мы стояли в очереди около более двух часов). Во всех столовых, в которых мне приходилось быть, меня поражала чистота, опрятность и, главное, – вежливое обслуживание. Недаром в Москве официанток называли «халдейками», потому что официантками они не являлись. Неопрятные, а порою откровенно грязные, пропахшие табаком и перегаром, грубые и невнимательные, они могли любому привить отвращение к общепиту
Жители Минска, в отличие от москвичей, активно питались в кафе. Приехав перед началом рабочей смены на завод «Дормаш», я был поражен обилием народа в столовой (это в половину восьмого утра). Оказывается большинство сотрудников предпочитало, начать свой рабочий день с завтрака в столовой, чем мыть тарелки на собственной кухне.
По вечерам мы любили допоздна сидеть в кафе. Зимняя промозглая минская погода, да и ранняя темнота не располагала к прогулкам, а в гостиничном номере было скучно, тем паче, что ни я, ни Сергей Иванович телевизор смотреть не любили и в карты не играли. И я замечал, что остальные посетители, наоборот, подолгу не задерживаются. По всему чувствовалось, что они наспех выбежали из своего дома, чтобы перекусить и быстренько вернуться обратно.
Погода
Вот, что уж точно разительно отличало Минск от Москвы, так это погода.
Ох, как я не любил белорусскую зиму! Мокрая, промозглая, часто с сильным ветром, начиналась она, так же как и у нас, в начале ноября и заканчивалась в середине февраля, но, в отличие от Москвы, протекала без особых похолоданий и снегопадов.Три года подряд мы приезжали в Минск под Новый Год и все три раза – одно и то же – дождь… дождь со снегом… снег с дождем.. дождь без снега, но с ветром… Дождь… дождь… дождь… Мелкий… посильней… изморось, просто ливень…
Выезжаешь вечером из Москвы, на Белорусском вокзале прохладно, идет пар изо рта. Едешь, смотришь в окно – снежок лежит, все вокруг белым-бело, дым из труб деревенских поднимается. Снег искрится в свете вагонных окон – лепота! Приезжаешь утром – мокрый асфальт, сверху капает, под ногами хлюпает – ж-ж-уть! Снега почти нет, мокро, вечером город кажется невообразимо темным и пустым. Нет – пустым не кажется, он пуст на самом деле – кому охота топать по лужам.
Сколько раз в такую погоду приезжал в Минск, столько же раз привозил с собою на память «литовскую» ангину2. Если мое пребывание длилось более трех дней, то сначала я начинал кашлять, потом болело горло и в Москву я возвращался почти без голоса и температурой 38,5.
Зато весна и лето там были восхитительны. Весна приходила раньше, чем к нам, и как-то дружнее. Не было таких затяжных «откатов», которые часто случаются в Москве. Смотришь – солнышко выглянуло, потеплело, птички запели, капели зазвенели… Потом… Бац! И опять холодина, ветер, пасмурно… Ручейки замерзли, птички заткнулись, а почки погибли – обычная московская весна. Там, наоборот, как весна загорится, так и не угасает. Тепло как-то очень быстро и стремительно надвигается, я бы сказал – неотвратимо. Очень красивая, яркая весна… Мало пасмурных дней… Помню, солнце появлялось – сразу ручьи, лужи… и все это быстро высыхает, почки набухают, затем листья… и глядишь… несколько дней и все позеленело, похорошело. Красивая весна у белорусов!
Ну, лето, есть лето. Хорошо, тепло и солнечно. Благодатная пора. Хотя лето я видел только два раза. Лето – пора отпусков и в командировки мы почти не ездили.
Мне показалось, что оно ничем не отличается от Московского. Ни теплей, ни холодней, может подождливей, но дожди там какие-то незатяжные – пролился и закончился. Ветерком обдуло и подсохло.
Первое знакомство с минским общепитом
