Морис Тринтиньян - Большой Приз Монте-Карло
Казалось, чемпион мира был недоволен своим временем 1'43,2", несмотря на то, что обладал вторым, после 1'42" Аскари, временем. Уголини встал возле меня, и мне показалось, что он интересуется тем, что на самом деле происходит в «Мерседес».
– 1'42" Аскари им как кость в горле. Кроме того, авария Херманна – удар по престижу немцев. Нойбауэр определенно просит Фанхио выложится на все 100… это сулит чудесное зрелище.
Фанхио медленно прошел один круг, как бы желая всего лишь хорошенько прогреть мотор. Мы видели, как он выскочил из тоннеля и (медленно) прошел шикану. Но в тот момент, когда он появился на набережной, мы услышали, как дико у него взревел мотор. А, проносясь перед боксами, он надавил на газ, чтобы мотор набрал полные обороты.
Когда белый гоночный автомобиль мчался перед нами, Уголини включил секундомер. Я был уверен, что одновременно включились еще десять секундомеров в остальных боксах. Фанхио легко «проглотил» крутую поворот-шпильку перед газгольдером, на большой скорости промчался позади нас, прошел на грани поворот Сен-Девот, и уже можно было видеть, как его автомобиль, словно серебряная стрела, вонзается в подъем перед Казино. Я не смог удержаться и с восторгом произнес:
– У автомобиля отличный разгон!
Уголини вместо ответа лишь покачал головой, хотя ему было что сказать.
Не долго пришлось нам ждать, как он снова вынырнул из тоннеля. Буквально ворвался в шикану и снова домчался до нас так быстро, что для прохождения поворота у табачного киоска ему потребовалась вся ширина трассы.
– 1'41,1", – невыразительно сообщил Уголини.
– 1'41,1" – в пыль и прах побитый рекорд, – возбужденно объявил через несколько секунд громкоговоритель.
– Браво! – бушевала и рукоплескала гонщику толпа.
«На одном круге „привезти“ мне три и три десятых секунды», задумчиво рассуждал я.
– Пойдем в боксы, – равнодушным голосом пригласил Уголини.
Покидая трассу, я обратил внимание на то, что в «Лянча» все засуетились… Это меня немного успокоило.
Решение Коммендаторе
Малый совет, который Уголини созвал в конторе боксов, куда между тем уже прибыли все монопосты, не переполнялся весельем.
Красавец Нелло, которого я всегда называл «маэстро», начал не как обычно, «господа, положение серьезное», ему многого не хватало для этого. Фарина выглядел совершенно разочарованным, седоволосый Таруффи производил впечатление изнуренного жарой, Гарри Скеллу на этот раз было совсем не до шуток, Меацци для создания серьезного вида использовал свой красивый римский профиль … а я, проще говоря, как и Аморотти, техник фирмы, был настроен так, как и все остальные.
Уголини обратил наше внимание на то, о чем мы уже и сами знали – «Мерседес», «Лянча» и «Мазерати» выглядели лучше нас. И с сарказмом добавил:
– К счастью, еще не прибыли «Гордини», а что касается Хоторна на «Вэнуолл», то он вылетел на тренировке.
Затем перешел на серьезный тон и спросил каждого из нас, какое мы испытываем впечатление от наших автомобилей. Фарина отметил, что новые «Скуало» были очень неустойчивы в поворотах. Это добавило смелости Скеллу, который был в фирме новичком, и он сказал, что согласен с Фариной. Даже Таруффи не пытался уйти от ответа и коротко ответил, что и у него плохое впечатление. Поскольку я показал лучшее время, Уголини и Аморотти попросили меня поподробнее описать ситуацию.
– На одном круге я переключил скорость двенадцать раз, и, по-моему, это много. Между прочим, я ни разу не шел на прямой передаче[4], а работал только на низших передачах. Я пришел к выводу, что включать четвертую на несколько сот метров в тоннеле и на набережной не имеет смысла. На этом только теряешь время. Кроме того, автомобиль проходит повороты чисто, и я доволен тем, как он держится на трассе. Таким образом я прошел круг за 1'44,4" и в лучшем случае смогу пройти ровно за 1'44"… но это уже будет конец света.
– Конец света, оставляющий «Феррари» в трех секундах позади «Мерседес», это очень много, это целая вечность, – заявил Уголини.
– Через час мы должны позвонить в Модену пану Феррари. Мы вместе с Аморотти считаем, что нужно заменить оси и коробки передач, чтобы добиться лучшего распределения скорости.
А затем добавил в мой адрес:
– Не можем же мы проводить всю гонку на средних передачах. Это невозможно, я не прав, Аморотти?
Этим было все сказано. К этому он уже ничего не мог добавить, и нам оставалось только ждать, что решит Коммендаторе. Я и Меацци вышли.
– Я только что внимательно наблюдал за другими автомобилями, – сказал мне Меацци. – «Мерседес» легче, чем были в Буэнос-Айресе, но на входе в повороты их пилотам приходится корректировать рулем. Что касается «Лянча», в поворотах их заносит не так сильно, как «Феррари» или «Мазерати».
– Посмотрим, что через некоторое время Феррари скажет Уголини, но я думаю, что те шасси, которые мы использовали сегодня утром – лучшие.
– Если говорить о «Скуало», ты сам видишь, как они плохо ведут себя в поворотах.
И, поскольку он верил в судьбу, добавил:
– До воскресенья мы не сможем вынуть рук из масла.
У меня было такое же мнение, как и у Меацци – мне казалось, что нынешнее состояние автомобилей лучшее или, по крайней мере, наименее плохое. Но во время тренировок в пятницу и в субботу надо будет испробовать все возможные решения. Мы просто обязаны всё испробовать.
Коммендаторе верит в меня
Во время обеда я совсем не обращал внимания на то, что мне говорили моя жена и Розье. Мои мысли были заняты гонками, и слова, сказанные Меацци, меня удивляли. «Мерседес» и «Лянча» вели себя в поворотах хуже нас… и потом, провести сто кругов гонки намного труднее, нежели пройти один единственный квалификационный круг во время тренировки.
«Мерседес» не были неуязвимыми. Сегодня утром молодой Херрманн вылетел с трассы. При этом бедняга сломал ногу. Слишком сильно хотел отличиться. А как дела у остальных? Фанхио, подстегиваемый временем Аскари 1'42", показал время 1'41", что говорило о том, как сильно при этом он рисковал. Один журналист мне сказал, что на спуске к станции при прохождении поворота тот даже заехал на тротуар. После обеда схожу посмотреть то место, чтобы убедиться, что это правда, поскольку на побеленных бордюрных камнях должны остаться следы от шин.
Таким образом, во время обеда у меня постепенно появилась уверенность… а к десерту я уже чувствовал себя чуть ли не победителем… Вера в себя – прекрасная вещь!
Я всегда боялся гулять по улицам накануне гонки. Постоянно натыкаешься на кого-нибудь знакомого. Ввязываешься в разговор, а это возбуждает и очень сильно утомляет.
