Александр Коноплин - Поединок над Пухотью
- Зачем глотничать? - спросил Сашка. - Ведь не про вас припасено! - Он шагнул к столбам.
- Не трожь! - угрожающе протянул Моисеев.
- Положь где взял! - поддержал Кашин. Стрекалов усмехнулся. Дожевывая на ходу, из кухни вышел заместитель командира орудия младший сержант Сулаев. Красное, скуластое лицо его лоснилось, маленькие глазки совсем закрылись от ленивой сытости. Сегодня он дежурил по кухне.
- Чего тебе, Стрекалов? - Он громко икнул.
- Он у нас дрова ворует! - начал плаксиво Кашин. - Старались, старались...
- А ну, мотай отсюда! - Глазки Сулаева приоткрылись.
Опытным глазом Стрекалов мгновенно оценил обстановку: если свалить Сулаева, эти двое разбегутся сами...
Оставив бревно, он шагнул вперед, но в этот момент из своей каптерки вышел старшина Батюк.
- Идит, Штрекалов, до дому, идит. У другий раз ты у них визьмешь...
И Сашка отступил. В землянке съел простывшую кашу, спрятал за пазуху хлеб и завалился на нары. Проснулся он от громкого разговора, стука ложек о котелки - орудийный расчет обедал. В землянке было жарко натоплено, пахло дымом и щами. На печной трубе, веревочке, протянутой над ней, на каждом вбитом в стенку гвозде сушились портянки. Стрекалов поднялся. Богданов подал ему полный котелок.
- Гужуйся, наши сегодня рабочими по кухне.
- Не хочу, - сказал Стрекалов.
- На второе "шрапнель", - сказал Глеб, - вам, товарищ старший сержант, еще или хватит?
- Хватит, - сказал Уткин, блаженно откидываясь на топчан, - теперь, после сытного обеда, по закону Архимеда... что надо сделать, салаги?
- Надо закурить! - подхватили хором солдаты, влюбленно глядя на командира.
- Глупо, - сказал Карцев, - глупо и не смешно, - он не выносил плоских шуток. К счастью, на этот раз Уткин не слышал.
В землянку, сильно согнувшись, вошел командир второго орудия старший сержант Носов. Ему обрадовались, потеснились на нарах.
- Здорово, орлы!
- Когда хоронить будем? - спросил Уткин.
- Завтра, - ответил Носов, - велено всем подшить чистые подворотнички: начальство прибудет. Дай-ко, Димитрий Васильевич, я твоего засмолю. Мой чего-то слабоват стал, до нутра не достает.
Помолчали.
- Небось, твой расчет теперь склонять будут, - проговорил Носов.
- Да уж как водится. Черт дернул этого Стрекалова заснуть! А еще сержант!
- Ты же не спал! Скажи им! -заволновался Богданов.
- А кто поверит? - Стрекалов взял котелок, вышел из землянки и долго чистил снегом закопченный бок котелка.
Вечером, сдав дежурство, возвратились с кухни Кашин и Моисеев. Довольные, лежали на нарах, сосали ворованный сахар.
- Повар говорил, она жена евонная, - сказал Кашин.
- Чья жена, - сонно проговорил Моисеев.
- Нашего комбата. Только они разошлись. А тут товарищ лейтенант Гончаров подвернулся...
- Брехня. Она опосля нашего на батарею прибыла. Мы двадцать первого октября, а она в ноябре.
- Дык она до этого в полку была, стало быть, ране нашего!
Они помолчали.
- Смехота! - вдруг сказал Кашин. - Смехота на все это глядеть была. Обои лейтенанты перед ней как петушки, а она и так, и эдак... Я, грит, не замужем еще!
- Заткнись, тварь! - сказал Стрекалов.
- О! Гляди! - хохотнул Моисеев. - Ты тоже за еенную юбку чеплялся?
В следующую секунду он уже летел с нар к двери, сдернутый опытной и сильной рукой. Кашин, затаив дыхание, натягивал себе на голову шинель...
РАДИОГРАММА
Секретно! 28 ноября 1943 г.
Командирам частей и подразделений вермахта, временно находящихся в ОСОБЫХ условиях в районе городов Платов, Ровляны и примыкающих к ним территорий.
На основании приказа командующего 2-й армией я принял на себя командование частями, подразделениями, а также группами и одиночками, которые в результате недавнего наступления русских оказались отрезанными от основных сил армии. Приказываю: впредь до возвращения в свои части или назначения в другие выполнять мои приказы и распоряжения. Ввиду ОСОБЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ я буду беспощаден к нарушителям дисциплины, трусам и колеблющимся. Только монолитное единство и немецкая стойкость спасут нас от бесславной гибели!
В целях повышения боеспособности всем командирам надлежит докладывать старшим по званию обо всех случаях нарушения дисциплины, воинской присяги и верности фюреру. Всем, без исключения, командирам от шарфюрера и выше применять самостоятельно меры к нарушителям дисциплины. Наказанию без суда и следствия подвергать изменников, трусов, распространителей панических слухов и большевистской пропаганды.
Командир 11-й отдельной механизированной бригады СС бригаденфюрер СС Шлауберг.
- Ось туточки, - сказал старшина Батюк и, взяв из рук Кашина лопату, очертил ею на снегу ровный прямоугольник, - теплину разводить запрещаю. Хто змэрз - хай первый починае. Уткин, организуй, а я пиду подывлюсь, як там...
Он начал спускаться по тропинке вниз. Уткин ковырнул снег носком сапога.
- На штык, не больше.
Богданов ткнул лопатой окаменевшую землю.
- Это ж кремень! До утра проникаемся. - Он сложил ладони ковшиком, подул в середку. - Слышь, старший сержант, может, разведем махонькую? Шинельками укроем - ни одна собака не заметит.
- Он все заметит, - уверенно отозвался Уткин.
- Да Батюк сам погреться любит! Ревматизм у него.
- Не об ем речь. У Фрицев это место давно пристреляно, ясно? А ну, разбирай струмент!
Когда Батюк вернулся на вершину холма, снег в квадрате два на два метра был уже расчищен, и теперь солдаты вгрызались в мерзлую глину. Стрекалов стоял в стороне, повернувшись лицом туда, где за рекой стыла тягучим холодом непроглядная ноябрьская ночь.
- Товарищ старший сержант, - позвал Батюк, - чому у вас не уси роблють?
Уткин нерешительно посмотрел в сторону Стрекалова.
- Струменту не хватает. На всех три ломика и две кирки.
- Хай лопату визьме.
- Лопатой рано. Таку землю рази чо динамитом рвать... Опять же без наблюдателя опасно, товарищ старшина. Сами ж приказали, чтоб наблюдатель был...
- Нэ забув? - Батюк хитро усмехнулся в усы.
- Забудешь тут...
Старшина поплевал на руки, взял ломик и несколько минут без передышки долбил землю, покряхтывая и равномерно посапывая. Тяжелый самодельный лом в его руках вздымался вверх и падал стремглав в точно намеченное место, снова взлетал и снова падал, и от неподатливой, похожей на бетон земли летели искры. Глядя на старшину, расшевелились и остальные. Моисеев и Кашин сняли шинели. Богданов разделся до пояса. В тишине слышались глухие удары и тяжелое дыхание: "Кха! Кха! Кха!"
На немецком берегу было тихо и темно. За весь вечер над берегом не взлетело ни одной ракеты. По опыту Стрекалов знал: если нет ракет, значит, усилили наблюдение, к чему-то готовятся. Может, подвозят технику, может, копают траншеи.
