Карл Абсхаген - Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 гг.
Позднее некоторые сослуживцы Канариса утверждали, что из него якобы так и не получился настоящий морской офицер, что он был не столько моряком, сколько политическим интриганом. Как заявил Дёниц, давая показания перед международным военным трибуналом в Нюрнберге, Канарис вовсе не походил на остальных флотских офицеров, и он, Дёниц, ему не доверял. Высказывания офицеров, близко знавших Канариса перед Первой мировой войной и во время ее, звучат совсем иначе. По их словам, Канарис не принадлежал к числу бесшабашных сорвиголов, его трезвый рассудок сдерживал эмоции; прежде чем что-то предпринимать, он всегда оценивал степень риска, но если признавал какие-то меры необходимыми, то действовал решительно.
С крейсера «Бремен» Канариса перевели вахтенным начальником на торпедный катер в Северном море. Служба на этом маленьком судне была трудной и даже в мирное время – опасной. Ее справедливо считали высшей школой морского искусства. Как оказалось, Канарис абсолютно невосприимчив к морской болезни, которая на торпедном катере в плохую погоду не щадила даже бывалых моряков.
Осенью 1912 г. он вновь совершил загранплавание, уже на крейсере «Дрезден». Корабль находился в Восточном Средиземноморье с задачей – в начавшейся войне Балканских государств против Турции – защищать немецкие интересы. При этом Канарис получил хорошую возможность досконально изучить проблемы Балкан и морских проливов. Его увлекала пестрая уличная жизнь Стамбула, но ничуть не меньше – причудливая политическая конфигурация, сложившаяся вокруг бухты Золотой Рог. Он также неоднократно обсуждал с местными немцами вопрос строительства железной дороги на Багдад.
На следующий год, после короткого пребывания в родном порту, «Дрезден» отплыл курсом на Веракрус, чтобы сменить «Бремен» и занять его место на вахте вдоль атлантического побережья Центральной и Южной Америки. Так Канарис вернулся в знакомые места и к известным проблемам. Командиру «Дрездена», капитану 1-го ранга Кёлеру, опыт Канариса – к тому времени уже старшего лейтенанта – пришелся, разумеется, как нельзя кстати. А решать приходилось очень непростые задачи. В Мексике бушевала очередная революция. Шли ожесточенные бои между войсками президента Уэрты и отрядами мятежников за город Тампико. Большинство иностранных боевых кораблей покинули реку Тампико, только «Дрезден» упорно стоял на якоре в 30 морских милях от устья вверх по реке, несмотря на угрозу мятежников залить реку нефтью из огромных портовых резервуаров и затем ее поджечь. В результате «Дрезден» смог принять на борт многие сотни беженцев из числа граждан США и позднее передать их командующему американской эскадрой, стоявшей на внешнем рейде. В июле 1914 г. президент Уэрта подал в отставку, и «Дрездену» поручили доставить его в Кингстон (Ямайка). При выполнении этого трудного задания, требовавшего знаний местных условий и известного такта, Канарис активно помогал командиру корабля.
Покинув Кингстон, крейсер «Дрезден» направился в воды острова Гаити, где встретился с крейсером «Карлсруэ», который пришел сменить «Дрезден» и взять к себе его командира. Предполагалось, что затем «Дрезден» вернется в Киль.
Но тут разразилась Первая мировая война, и все планы изменились. Крейсер получил приказ перекрыть пути движения союзнического торгового флота вблизи южноамериканского континента. Действия «Дрездена» не были особенно успешными. Турбинные двигатели крейсера потребляли такое огромное количество угля (у корабля не было машин, работающих на жидком топливе), что процесс загрузки бункеров в открытом океане с вспомогательных судов перечеркивал всякие тактические и стратегические планы. В начале октября 1914 г. возле острова Пасхи в Тихом океане «Дрездену» удалось присоединиться к эскадре адмирала графа Шпее и принять участие в победоносном бою близ Коронеля. Затем «Дрезден» вместе с крейсером «Лейпциг» коротко посетил Вальпараисо, чтобы набрать пресной воды и запастись свежей провизией: команда уже много недель питалась солониной и консервированными продуктами.
С того времени сохранилось два письма Канариса, адресованные матери и написанные 2 ноября, сразу же по окончании сражения у Коронеля, и 12 ноября, перед прибытием в Вальпараисо. Оба письма – типичные образцы его деловой спокойной манеры сообщать о своих военных переживаниях и взглядах на некоторые вещи, и потому считаю целесообразным привести здесь несколько коротких выдержек. Закончив ясное, деловое изложение хода сражения, Канарис 2 ноября добавляет: «Меня очень порадовало, как держалась наша команда. Ни у кого я не заметил ни малейшего страха или волнения. Было много спокойнее, чем во время инспекций и маневров в мирное время». Значение морского боя он оценивал со сдержанным оптимизмом: «Разумеется, очень кстати успех, который даст нам короткую передышку и, возможно, повлияет на общую ситуацию. Хотелось бы надеяться, что дело и дальше так пойдет». Через десять дней Канарис высказывает свое мнение по поводу сообщения, доставленного крейсером «Шарнхорст» из Вальпараисо, согласно которому французский фронт оказался прорванным, а английские министры были смещены со своих постов. В этой связи он сухо замечает: «Надеюсь, что эти известия не совсем чья-то выдумка» – и продолжает: «По-видимому, пока нет никаких шансов на мир. Пожалуй, пройдет еще немало времени, прежде чем Англия прекратит сопротивление». Дальнейшая фраза позволяет заключить, что и новый командир корабля, капитан 2-го ранга Людеке, принявший командование у острова Гаити, ценил опыт и знания Канариса в южноамериканских делах. В письме, в частности, говорится: «Командир ведет себя по отношению ко мне весьма тактично и всегда очень любезен. Он предоставляет мне много свободы и постоянно советуется со мной».
После победы у Коронеля передышка для эскадры графа Шпее оказалась действительно очень короткой. Командование британским флотом нажало на все мыслимые рычаги, чтобы загладить неприятную для престижа Англии неудачу. И вот 8 декабря немецкая эскадра столкнулась у Фолклендских островов с превосходящими силами англичан. В развернувшемся сражении были потоплены все германские боевые корабли, спасся благодаря своей высокой скорости только «Дрезден». Зиму 1914/15 г. крейсер, страдавший от недостатка угля и провианта, прятался среди островов архипелага Огненная Земля. Лишь после доставленных с огромным трудом угля и продовольствия командир «Дрездена» смог думать об активных боевых действиях. И опять крейсеру не повезло. 9 марта 1915 г. корабль бросил якорь в чилийских территориальных водах у острова Мас-а-Тьерра, поскольку кончились запасы угля. Внезапно вблизи появился английский крейсер «Глазго», далеко превосходивший «Дрезден» в артиллерийском вооружении, и открыл огонь. Командир немецкого крейсера направил к англичанам в качестве парламентера старшего лейтенанта Канариса. Сложилась довольно драматическая ситуация, своего рода эпилог к сражению у Коронеля и у Фолклендских островов. В первом случае удалось спастись только «Глазго», во втором – «Дрездену». Драматически складывались и переговоры с командиром британского корабля. Канарис обратил его внимание на тот факт, что «Дрезден» находится в территориальных водах Чили, сохраняющей нейтралитет, а потому артиллерийский огонь по немецкому крейсеру есть нарушение международного права. Английский капитан ответил коротко и ясно: «У меня приказ: уничтожить «Дрезден» в любом месте. Все остальное урегулируют дипломаты Великобритании и Чили». Канарис вернулся на свой корабль ни с чем, и бой возобновился. Под ураганным огнем «Глазго» команда «Дрездена», открыв кингстоны, потопила крейсер, и была (в том числе и Канарис) интернирована чилийскими властями. Лучше всех о морской сноровке и дипломатическом мастерстве Канариса, проявленных им в начальной фазе Первой мировой войны на крейсере «Дрезден», отозвался его сослуживец того периода, который сказал: «Я нисколько не сомневаюсь, что мы на нашем «Дрездене» никогда не продержались бы и до марта 1915 г., если бы не Канарис, который все великолепно продумывал и проявлял чудеса изобретательности».
