Николай Семашко - Кох. Вирхов
В доме его появились любимые им с детства куры, собаки, кошки, голуби, даже лисенок. Однако мечте его о начале научных занятий не удалось осуществиться.
19 июля 1870 года в 2 часа пополудни Бисмарк заявил в рейхстаге, что ему французский посланник только что передал объявление войны Пруссии со стороны Франции. Гром среди ясного неба, — как рассказывает Кох, — прокатился по всей стране, и Кох воспылал патриотическим намерением стать в ряды войск. По близорукости он был освобожден от военной службы и мог бы не итти на войну. Однако патриотический азарт был настолько силен, что даже расчетливые родители и еще более расчетливая су пруга не возражала против отъезда его на фронт врачом. Вместе со своими тремя братьями, тоже до бровольцами, Кох отправился прежде всего в Майнц и там поступил в военный лазарет. Письма Коха с театра военных действий чрезвычайно характерны 27 августа 1870 года он пишет из Сен-Прива (французский городок) своим родителям: «Почти половин «Сен-Прива сожжена или разрушена гранатами. Мало домов, которые не пострадали бы от обстрела; много раненых, которых нужно эвакуировать… Я не буду никогда жалеть, что я предпринял этот шаг и пошел на войну. Не говоря уже о научных наблюдениях, которые здесь можно собрать и которые чрезвычайно ценны, которых и половины никогда не увидишь в хирургической клинике, — я собрал уже здесь много жизненного опыта, которого иначе в течение многих лет я не имел бы. Прежде всего пропадают все те романтические представления, которые имеют многие о войне, когда сидят спокойно у камина с газетой в руках: здесь все это видишь в настоящем виде и начинаешь ценить те удобства, которые имеешь в свободной жизни в семье». И в другом письме: «Вся романтика, которую война вызывает у тех, которые знают о ней только из книг, пропадает здесь перед бесчисленными мрачными сторонами, которые открывает только пребывание на фронте». И он описывает раненых и больных, которые переполнили его лазарет.
Кох во время войны чрезвычайно нежно заботится о своих братьях: он просит родителей посылать им посылки, сам добывает для них теплые одеяла, пересылает книги, газеты и т. д. Братья потом свидетельствовали, что только величайшая заботливость Роберта Коха дала им возможность счастливо перенести все трудности войны.
Наконец, в первых числах января 1871 года, после 6 месяцев работы на фронте, Кох возвращается на родину. Его давнишнюю мечту о путешествии ему удалось совершить в таком уродливом виде. Дома он застал мать безнадежно больной. Все усилия, которые применял он и вызванные к больной врачи, оказались тщетными: жизнь его матери угасала, она уже не вставала с постели, и 13 апреля 1871 года в возрасте 52 лет мать Коха умерла.
Кох вернулся в Раквиц, где был встречен жителями чрезвычайно радостно. Опять началась погоня за практикой. Однако червь научных стремлений грыз Коха; вероятно, большое впечатление произвели на него научные наблюдения во время войны; вероятно, многое ему за это время пришлось передумать. Во всяком случае, вернувшись, он решительно заявил, что место в Раквице не дает ему внутреннего удовлетворения и что он желает переменить место службы. Несмотря на обвинение в «мальчишестве» со стороны близких, Кох твердо стоял на своем. Он желал получить место окружного санитарного врача, чтобы иметь хотя бы небольшой оклад жалования, на который можно скромно жить и быть в состоянии заниматься научной работой.
Но для того чтобы получить место правительственного врача, нужно было сдать экзамен на окружного врача («физикуса»). Кох подал в правительство Познани, где находился Раквиц, заявление, что желает держать экзамен на «физикуса». Характерна оценка, которую дало познанское правительство Коху; она гласила: «Доктор Кох, живущий в Раквице, в округе Бомст, получивший диплом врача 12 марта 1866 года, подал заявление о допущении его к испытанию на «физикуса». Так как вышеупомянутый по отзыву окружного совета зарекомендовал себя научно образованным врачом и имеет хорошую аттестацию от своих больных и уважение со стороны своих коллег, то Правительство считает, что он может быть допущен к испытаниям на окружного «физикуса». 15 июля Кох держал письменное испытание и писал работы на две темы: первая тема — «О сотрясении мозга с точки зрения судебной медицины и отличие этого заболевания от схожих с ним»; и вторая тема — «О положении судебного врача при решении вопроса о подсудности». «С величайшим усердием, — пишет Кох своему отцу, — я принялся за писание этих работ и надеюсь, что моя работа будет удовлетворять положенным требованиям… Мой экзамен скоро состоится; если меня на этот раз не постигнет мое обычное несчастие, я буду иметь хорошее место «физикуса» и, сверх того, хорошую частную практику».
Неудачи на этот раз оставили Коха. В отзыве об этих его научных работах мы читаем: «В формальном отношении обе работы доктора Коха не представляют ничего особенного. Не говоря уже о необычайной форме и о недостаточно культурном почерке автора, у него недостает указаний литературы, источники перепутаны. Однако при изучении содержания обеих работ видно, что автор прилежно поработал над темами, понял темы и приводит литературный материал с критической оценкой его; манера изложения ясная и корректная. Работа «О сотрясении мозга» обнаруживает знакомство с новейшей литературой и достаточную основательность проработки темы. Автор следует новым данным, когда различает «сотрясение мозга» от «контузии мозга». Вторая тема хорошо проработана исторически и юридически». После еще некоторых замечаний рецензия кончается так: «Ввиду изложенного, несмотря на формальные недочеты, работа оценивается «очень хорошо», и доктор Кох допускается к дальнейшим испытаниям».
Выдержав письменные испытания, Кох перешел к устным, и они кончились для него вполне благополучно. В результате 16 марта 1872 года доктор Роберт Кох получил звание окружного «физикуса». Он уже давно имел в виду свободное место «физикуса», в городке Вольштейн. Однако получить его было не так легко: на правительственное место было много охотников, притом с протекцией, не в пример провинциалу Коху. Кох боролся за это место чрезвычайно ожесточенно. Его поддерживали в этом местные власти, и, наконец, он пишет своему отцу: «Я не писал тебе раньше потому, что дело было неясным, и я не мог привести тебе доказательств того, что я все же имею в здешних местах кое-какой вес врача; хотя в Вольштейне имеются два врача, но я думаю, что буду иметь там практику».
Так прошло шесть лет непрерывных мытарств молодого ученого в его погоне за частной практикой ради куска хлеба. Кох, который с детства тяготел к науке, счел себя счастливым, когда его сделали уездным санитарным врачом в небольшом городишке. И здесь он застрял надолго.
