Лидия Штерн - Как я свалила из Германии обратно в Россию
Мое прибытие на золотой Запад совпало с расцветом осени, временем года, которое я очень любила, – серединой сентября, поэтому, несмотря ни на что, каждый день я проводила в надежде на чудо, на удачное будущее и встречу с хорошими, добропорядочными клиентами.
Среди постоянных клиентов борделя были и одинокие мужчины, и женатые, но неудовлетворенные своей семейной жизнью. Как правило, они относились к девушкам с симпатией, почтением и дружелюбием. Конечно, не все, но большая часть, особенно коренные немцы. Девушки, не ощущавшие в чужой стране тепла и понимания, ценили доброе отношение и платили клиентам той же монетой, прикладывая к этому все свои таланты и возможности. Между некоторыми обитательницами и посетителями борделя иногда складывались действительно дружеские отношения.
Мне везло с клиентами. Некоторые из симпатии к русской добавляли мне чаевых. Наученная жизнью я, конечно, этого не афишировала. Но однажды прокололась. Когда в бордель пришел владелец ателье по пошиву зимней одежды и предложил модели на продажу, я, собрав все сбережения, купила себе теплую куртку. Однако радость моя по поводу покупки была недолгой – услужливые бабенки из числа пресловутых шестерок не дремали. Я оглянуться не успела, как они тут же по телефону донесли горячую новость Евгении. Сутенерша потребовала меня к телефону, отчитала и распорядилась, чтобы мне не выдавали каждодневной четверти заработка, – надо, мол, сперва, за билет расплатиться. Ей и дела не было до того, что на улице стояли непривычные для Германии морозы, и я мерзла в своем единственном плаще.
Шестерки сидели тут же, как преданные собаки, высунув языки. Они ощущали важность сделанного и были удовлетворены результатом.
Глава 7
Береги честь смолоду
В этом бизнесе девушки нередко использовали псевдонимы. Так поступила и Изабель. Ей было от силы лет двадцать пять. В отличие от шестерок, она вызывала у меня откровенную жалость и, конечно, человеческую симпатию. Вздорная, молодая, белокурая и симпатичная девушка приехала сюда, наверное, пару месяцев назад. Изабель не была профессионалкой, нет. Похоже, она и не думала об этом. Но, по всей видимости, в таком молодом возрасте у нее была неустойчивая психика или отсутствие силы воли.
В трезвом виде Изабель была просто милейшим и добрейшим существом. Но стоило ей с клиентами выпить пару бокалов легкого просекко, как она во что бы то ни стало желала большего – вина, коньяка или чего-то покрепче.
Изабель искала алкоголь везде и повсюду, заказывала таксистам, обслуживающим бордель. Если ей отказывали, она не владела собой, и тогда начинался просто кошмар. Изабель орала на тех, с кем еще час назад мирно беседовала, придиралась к любой запятой и, как зверь перед нападением, ждала, чтобы выместить на ком-нибудь злобу, отчаяние и свирепость. Она шла в атаку – вплоть до драки, до крупного скандала.
Горькая ирония судьбы состояла в том, что она была землячкой Евгении. Обе – и сутенерша, и ее жертва – происходили из одного и того же богом забытого русского городка, какие в нашей империи презрительно именуют провинцией.
Надо ли говорить о том, что у землячки-сутенерши не хватило сердца и ума распознать главное: Изабель нуждается в помощи. Ее следовало отправить к врачу, и как можно скорее. Но простая жалость к «своим» была неведома Евгении, и она убрала Изабель в секс-видеошоп, где та должна была отработать.
Подобных низкопробных заведений в Германии было бессчетное множество, их можно было найти и на трассах, и в заброшенных дешевых районах любого города. Секс-видеошопы посещали клиенты, ищущие быстрого, часто извращенного удовлетворения своих инстинктов. В отличие от посетителей пуфов и борделей, людей с образованием, профессией, положением, клиенты видеошопов относились к низшему классу немецкого общества. Здесь у бедной Изабель уже не было возможности применить улыбку, грацию, small talk. Да и способности к языкам, умение общаться тут никого не трогали. Удовлетворять клиентов в секс-видеошопах было последним, и чрезвычайно мерзким, занятием.
Пожалуй, судьба Изабель как человека слабохарактерного типична для ее сверстниц, погнавшихся в годы распада великой Страны Советов за богатством, роскошью, легкой жизнью любой ценой, не рассчитавших собственных сил и соблазнов реальности и закончивших карьеру в сексбизнесе, удовлетворяя похоть возбужденных стандартной порнухой клиентов.
К сожалению, я, да и многие сочувствующие Изабель не могли помочь ей. Здесь каждый, как говорится, был только за себя! Потому что каждого в той или иной мере подстерегала опасность. Особенно тех, кто нестандартно мыслил и пытался, несмотря на почти тюремную жизнь, сохранить свою индивидуальность.
Во втором борделе я стала свидетелем показательной сцены между старыми и новыми работницами. Беттина, та самая новоиспеченная жена, ехавшая со мной в одной машине к месту работы, оказалась на короткое время в этом же баре. Вечером, в один из субботних дней, когда клиентов было немного, она, потягивая коктейль, сидела за барной стойкой. Алкоголь сделал свое дело, и Беттина стала заводиться. Она бросала ядовитые фразы в ряды девушек, сидящих за столиками у окна. Разумеется, новенькие, которые по возрасту и опыту жизни были мудрее Беттины, понимали происходящее без слов и чувствовали, что поддаваться на провокацию нельзя. Неважно, какие гадости при этом несет замужняя.
Меня всегда возмущало хамство крутых. Я попыталась взять новобранок под защиту и тут же попала в водоворот пьяной истерики. Злобные крики, мат, непристойные жесты так противоречили прекрасной внешности Беттины, еще не увядшей красоте и аппетитности девичьего тела, что мне стало ее жаль. Похоже, Беттина, как и Изабель, лишь искала повод, чтобы выместить свои зло, горечь, неудовлетворенность жизнью в этой тюряге. Я попыталась ей что-то сказать, но добрая коллега Мэри одернула:
– Не лезь! Не связывайся с ней. Ты же видишь, она сейчас невменяема!
Я поняла, что Мэри права. Пресытившись всем, что было в этих стенах, не найдя радости в новой жизни, Беттина просто мстила себе и другим за то, что привилегии свои она оплатила самым дорогим – лишением собственного выбора в жизни, своей свободой.
Глава 8
Клиенты и традиции
Как уже упоминалось, большинство персонала в немецких борделях составляли восточно-европейские девушки. Конечно, не все из них были стопроцентными моделями и сказочными красавицами… Но ведь они и попадали сюда не по приглашению салона от кутюр в Париже, а по объявлению об оказании сомнительных услуг. Однако сутенерам везло – девушки, приезжавшие сюда ловить синюю птицу счастья, были, как правило, хороши до чрезвычайности. Так что криминальный бизнес, зародившийся в 1989 году (объединение Германии) и расцветший пышным цветом в девяностые годы XX века, наводнил Германию восточноевропейским шармом. Как признавались сами западные мужчины, они не видели доселе столько привлекательности, красоты, элегантности и женственности. На базе экономических проблем бывшего Союза расцвела организованная преступность.
