Леонид Рейзер - Неизвестный Харламов
Осень 1957 года. Бильбао (Испания). Бегоня Харламова с детьми и своими родителями
Мамина икона, которая всегда стояла у изголовья кровати
Праздник в Испании
Адаптировались мы в школе легко. Но я легче, чем брат. Там как заведено было: зашел в здание, классы для девочек налево, для мальчиков направо, а двор для прогулок – общий; пришел в школу – надо помолиться, на большой перемене – тоже изволь молиться, после занятий – снова молиться. Ну а что поделать, католическая же страна.
Валера ходил во второй класс. Успеваемость нормальная была, а вот молиться ни в какую не желал. Да и не знал толком, как там что принято по католическому обряду. Всем только мешал. Ну, его классный руководитель раз огрел линейкой по рукам, другой, третий. В Испании это считалось в порядке вещей, дозволялось так наказывать школьников за непослушание. А Валерка-то ничего дома не рассказывал, терпел и терпел, но как-то за ужином мама заметила следы на руках от этой линейки. Назавтра, еле сдерживая праведный гнев, помчалась в школу. Разобралась скоренько. Больше Валеру Харламова из Советского Союза не трогали и молиться не заставляли.
Отдыхали мы в Бильбао просто замечательно! То с мамой куда-нибудь выбирались – живописные окрестности, холмистый рельеф, да и по самому городу, уютному и чистенькому, приятно было прогуляться, то сами находили себе развлечения. Брат в футбол гонял до одури, друг его закадычный спустя годы дорос до основного вратаря «Атлетика» из Бильбао! А я все прыгала через скакалку. Там-то все иначе – обязательно… поют при этом. Вместе с Валеркой на роликовых коньках учились кататься, в диковинку же было, ведь в Союзе о них и слыхом не слыхивали, появились они, кажется, только в горбачевскую перестройку. Еще любили мы гулять в районе заброшенных шахт: заросли ежевики, помню, там были; полудикая природа. Вольницей для нас, москвичей, это было.
Приведу полные имена наших с Валерой дедушки и бабушки по материнской линии, а также нашей мамы.
Отец мамы – Бенито Орибе Бараона.
Мать мамы – Антония Абад Арранс.
Дочь – Бегоня Хермана Орибе Абад Бараона Арранс.
Орибе – первая фамилия отца, Абад – первая фамилия мамы.
Бараона – вторая фамилия отца, Арранс – вторая фамилия мамы.
Мария Бегоня – церковное имя нашей мамы, Хермана – ее гражданское имя. Маминых родителей, у которых мы жили в Бильбао, звали Бенито (дед) и Антония (бабушка). Наша мама была у них единственной дочерью.
У мамы нашей были еще два брата и одна сестра: все двоюродные по документам, по кровному родству, но жили вместе одной семьей и считались просто братьями и сестрами – так принято в Испании, когда под одной крышей живут.
Валера с мамой в парке аттракционов на Арчанде – самой высокой горе в Бильбао. Это самое теплое место в окрестностях города
С мамиными друзьями
Бабушка и дедушка по маминой линии, такие, какими увидели их Валера с Таней в первые дни приезда. В далекой Испании. В далеком детстве… Бильбао, улица Урасуррутия, дом 28. Дедушка Бенито и бабушка Антония у своей машины рядом с домом, где была их многокомнатная квартира
Их в тридцать шестом году, когда в Испании вспыхнула гражданская война, раскидало по свету. В Алжир, во Францию, в Англию. А маму, как самую активную пионерку, – в Советский Союз. И все это происходило без согласия и даже без ведома родителей: ее отец Бенито был на фронте, а мать Антония сидела в тюрьме за подпольную деятельность. Впоследствии маме довелось свидеться с сестрой и одним из братьев, не встретилась только с тем, кто в Африку подался.
Однажды в Бильбао выпал снег. Снег настоящий! Мы ошалели от счастья! Как же мало детям надо. Это был праздник для нас с Валерой, мы же соскучились по русской зиме и не чаяли здесь, в Испании, что-либо похожее увидеть. Правда, Бильбао находится на севере страны, в горах, но тогда, в начальной школе, мы были далеки от нюансов физической географии. Забыли про все на свете – лепили снежки и бросались ими с балкона. На тротуаре делали ямки и присыпали их тонким слоем снега: прохожие, которым зима была в диковинку, конечно же попадались в нашу ловушку и пусть неглубоко, но проваливались. Однако никто не сердился на русских детей.
Первые этажи зданий сдавались арендаторам («лонха»): кто держал бар, кто магазин, кто гараж. А в этом доме на первом этаже обитали… два ослика. Использовали их для перевозки грузов. А русито Валера и Таня катались на них.
Бенито с Антонией душой прикипели к нам – к внукам. Других же сыновей судьба раскидала по белу свету, а тут любимая дочь с детьми приехала из далекого и непонятного Советского Союза, приехала насовсем, приехала жить и воспитывать своих сына и дочь. Я всегда сопровождала бабушку в церковь и молилась там как положено. А Валерка повсюду с дедом мотался – и по служебным делам, и просто так на машине покататься. Дед даже мигалку при поворотах не включал, потому что внучек высовывал ладошку из открытого окна и показывал водителям, куда Бенито собирается совершить маневр. И ничего – все четко проходило, никаких дорожных происшествий не было. В городе Бильбао так девятилетнего Валеру Харламова и прозвали – русито. Сидели в уличных тавернах и с улыбками показывали рукой на дедовский «лимузин»: «Вон, смотрите, Бенито снова со своим русито разъезжает!» Дед очень хорошо играл на гитаре и пел замечательно. Горожане часто собирались в таверне только для того, чтобы услышать деда. А еще русито танцевал и показывал фокусы. Фокусы какие – с картишками в основном. Газету рвал на части и враз собирал ее вместе. На Новый год – именно в этот праздник баски гуляют на улицах и в тавернах, а Рождество непременно встречают дома – братишка заработал большущий поднос пирожных и даже денежек принес. Уж и наелась я до отвала.
В погожий день на Арчанде
Мамины родители были басками. Это народ особый. У басков свой язык, свои традиции, свой менталитет.
Тогда, в пятьдесят седьмом, эти отличия не так бросались в глаза. Ладно нам, детям, – так даже мама ничего особенного не примечала. А все почему? Потому что диктатура генерала Франко все жестоко подавляла, буквально выжигая любое мало-мальское инакомыслие. А вот после его смерти стало все острей проявляться стремление басков к автономии. А народ этот еще с прошлых веков выделялся своей воинственностью.
Я, уже будучи взрослой, несколько раз вместе с мамой гостила у родни в Испании. Это были 70-е годы. И уже тогда буквально в воздухе этой прекрасной страны ощущалась напряженность, которая возникала из-за яростного стремления басков отделиться от Испании. Дважды я это на себе испытала. На автостраде нашу машину остановили – проверка документов. А я, как назло, при себе ничего не имела. Полицейские поначалу решили, что я на баскском выражаюсь, и сразу насторожились. А когда услышали, что мы с мамой из СССР, то облегченно вздохнули и пожелали доброго пути. В другой раз я так легко не отделалась, хотя загранпаспорт был при мне: не поленились и отвезли меня в ближайшее отделение полиции для выяснения моей подозрительной личности.
