Знакомьтесь, Черчилль - Маккей Синклер
Чуть позже Черчилль написал Гамильтону, обратившись к нему словами «мой дорогой генерал»: «Мне не терпится после Египта получить какое-нибудь назначение дома, ведь я не хочу уходить из армии до тех пор, пока не закреплюсь в политике. Но вот что. Единственное, что приходит мне в голову, — это IB (Intelligence Branch — разведывательное отделение. — С. М.). У меня имеется для этого квалификация. Может, вы знаете, возможно ли это вообще? Это занятие меня интересует, и я считаю, что мог бы быть в нем полезен, ведь перо мое сильнее моего меча…»
Он добавил: «Пожалуйста, рассказывайте всем дома обо мне что-нибудь хорошее. Если бы вы зашли к моей матери — Грейт Камберленд Плейс, 35а, — она была бы очень благодарна вам за новости обо мне и рада встретить человека, который сделал мне так много добра».
Год спустя оба были в Северной Африке, и Уинстон давал своему другу «живой отчет о личном опыте борьбы с воинством дервишей», о чем мы подробнее поговорим в следующей главе.
В гражданской жизни, ближе к 1920-м, старый солдат с некоторым удивлением писал об эскапистском энтузиазме друга:
«Узнав, что Совет Лондонского зоопарка, желая сэкономить на тиграх и львах, ищет добрых граждан, согласных стать их опекунами, он предложил усыновить золотую рыбку. Ему был отправлен превосходный экземпляр, а Совету столь понравился проявленный таким образом патриотизм, что после пожертвования ему послали партию в несколько тысяч только что вылупившихся из икры золотых пятнышек, которые благополучно поселились в Чартвелл-хаусе.
Он обожает этих существ. Блаженными часами он кормит их муравьиными яйцами, которые щепотками достает из чего-то, похожего на табакерку; или манипулирует миниатюрным поршнем, благодаря которому вода автоматически накачивается из пруда и доставляется этим ничего не подозревающим усыновленным чадам будто бы из самых недр матери-земли; глядя на все это, можно подумать, что так он узнаёт всю подноготную своих рыбешек».
Черчилль был истинным сыном империи, и было бы странно, если бы он возражал против заповедей империализма. В те дни в его окружении это была огромная редкость. Черчилль считал господство Великобритании явлением естественным и таким же научным, как гравитация; так в его глазах работал мир. Не менее естественным для этого мира было то, что каждый молодой офицер должен хотеть жениться на светской красавице. Однако путь любви Уинстона Черчилля был интригующе непрост.
Влюбленный Черчилль, часть I. Памела Плоуден, 1896 год
[17]
В первые дни солдатской жизни в Индии в составе 4-го Гусарского полка существование Черчилля, казалось, в основном вращалось вокруг разного рода удовольствий. Он жил в доме с двумя другими офицерами и множеством молчаливых, вездесущих слуг. Утренние занятия на плацу сменялись перерывом на обед, затем ближе к вечеру — игра в поло и ежевечерние прохладительные напитки. Кроме того был колониальный водоворот социальной жизни: роскошные обеды в роскошных домах разных британских чиновников. На одном из таких мероприятий — турнире по поло, а потом ужине у британца, жившего в Хайдарабаде, — задокументирован первый случай, когда Уинстон Черчилль влюбился.
Это была известная светская красавица, темноволосая дочь дипломата сэра Тревора Чичеле Плоудена. Судя по всему, Черчилль воспылал к ней любовью с первого взгляда. По словам его будущего коллеги, друга и биографа Джока Колвилла, молодой младший офицер, что называется, «втрескался по уши».
Часть переписки Черчилля с Памелой Плоуден дошла до нас, хотя ее ответы ему нигде не публиковались. На следующий день после встречи с ней, 3 ноября 1896 года, он пишет своей матери: «Вчера меня представили мисс Памеле Плоуден; она здесь живет. Должен сказать, что это самая красивая девушка из всех, каких я когда-либо видел, — “без исключений”, как сказала бы герцогиня [Мальборо] Лили. Мы собираемся попробовать вместе объехать весь Хайдарабад — на слоне. Пешком здесь ходить нельзя, потому что туземцы плюют в европейцев, провоцируя возмездие, ведущее к беспорядкам».
Такая своеобразная экспедиция действительно имела место и, к счастью, прошла без стычек с обиженными угнетенными индусами и без беспорядков. Мать Черчилля вскоре опять проинформировали письмом, что Памела «чрезвычайно красива и умна». Потом он заговорил о женитьбе. Однако романтические отношения в ту имперскую эпоху неизменно означали разлуку, сопровождавшуюся колоссальными расстояниями и огромными временными пропастями. В итоге Черчилля закрутили военные кампании, полные пыли, боев и крови, а Памела тем временем вернулась в Британию.
Если бы это был роман пера Джейн Остин, героиня наверняка обратила бы внимание на любопытную нотку гиперболы в некоторых посланиях ухажера. В 1898 году Черчилль писал Памеле: «Против одной вещи в вашем письме я возражаю. Почему вы утверждаете, что я неспособен на любовь? Убейте эту мысль. Есть те, кого я люблю превыше всех остальных. И я буду верен. К тому же мои чувства постоянны и не подвержены переменчивым любовным капризам, навеянным сиюминутным увлечением. Моя любовь глубока и сильна. И ничто и никогда не изменит этого…»
Подобные слова, будь они произнесены в мелодраме на сцене викторианского театра, вызвали бы циничные насмешки. Язык высокопарен, но само письмо резкое и обрывочное.
Как мы вскоре увидим, Черчилль тогда собирался вот-вот броситься в сражения в Египте и Южной Африке — буквально, физически. В Африке его возьмут в плен буры, и он совершит потрясающий по смелости побег и благодаря этому прославится. После он писал матери, что «собирается приехать домой. Политика, Памела, финансы и книги нуждаются в моем внимании».
Как оказалось, она в его внимании не нуждалась, во всяком случае не в романтическом. По словам Колвилла, осенью 1900 года оба гостили в замке Уорик, и Черчилль, катаясь в плоскодонке по реке, сделал Памеле предложение. Она отказала.
К 1902 году Памела Плоуден была помолвлена с лордом Литтоном. Ей суждено было стать — и остаться — графиней Литтон. Черчилль поздравил ее и выразил надежду, что они навсегда останутся друзьями. Так и произошло. Этот мотив — крепкая дружба с сильными женщинами — повторится в его жизни еще не раз.
«Он меня ненавидит!». Герберт Китченер, 1898 год
[18]
У Черчилля уже начались проблемы с деньгами. Его нерешительность в романтических отношениях с Памелой Плоуден отчасти объяснялась его постоянным ощущением финансовой несостоятельности. Денег, оставленных отцом по завещанию, было не так уж много, да и в любом случае его мать нуждалась в них еще больше. И пускай товарищи с немалым изумлением отмечали, что на шампанское и дорогих портных денег у Черчилля всегда хватало, наследство было не бездонным. Ожидание финансового кризиса преследовало Черчилля всю его жизнь. Впрочем, в те ранние годы он нашел способ объединить любовь к военной службе с любовью к живому слову и благодаря этому существенно увеличить свое содержание: он воевал за Британию и одновременно описывал в газетах каждый шаг на этом пути.
Черчилль «делал это исключительно ради собственного удобства», заявил в 1898 году генерал Герберт Китченер. Он не намеревался оставаться в армии и не должен был занимать место «других, кто действительно возлагал на эту профессию большие надежды».
Под древними небесами Египта и Судана полным ходом шла грозная военная кампания против «дервишей», местных повстанцев. Генерал Китченер — позже он обеспечил себе жутковатое бессмертие благодаря собственному образу на плакатах времен Первой мировой войны с лозунгом «Ты нужен своей стране» — сфокусировал свой холодный взгляд на уничтожении этих бунтарей самым современным вооружением. В «шовинистических» газетах его изображали суровым и непоколебимым символом имперской мощи Британии.
