Жюль Ренар - Дневник
* Животные. Выйдя из Ноева ковчега, они все переругались.
24 июля. — Дюма-отец, — говорит Капюс, — писал в том легком жанре, который отвечал вкусам его времени. Должен же и сейчас существовать такой жанр, который понравился бы нашим современным читателям. Весь вопрос в том, чтобы его найти.
* Булонский лес. Вечер, фиакры, люди, которые только об одном и думают.
Луна — прелестнейшая поэтесса, и если бы она потухла, нашим чувствам был бы нанесен смертельный удар, пришлось бы нам надеть траур. Снизился бы уровень поэзии.
Автомобиль неуместен среди лунного пейзажа.
Смотришь на спину кучера и думаешь: «Странное у него ремесло».
Лунный свет так прекрасен, так нежен, что невольно от всей души прощаешь малоприятные запахи, идущие от лошади. Все делают вид, что не замечают. Это вопрос такта.
4 августа. Раздача наград в Корбиньи. Граф д’Оне — тип дипломата, уже несколько обветшалого. Не имеет себе равных по части обращения с моноклем, который он то и дело выбрасывает и вбрасывает обратно. Слегка раздражен потому, что никто его не встретил у дверей.
Девочек он не целует: должно быть, считает это дурным тоном. Читает их имена на похвальном листе и каждую спрашивает, сколько ей лет. Скрещивает ноги, чтобы все могли полюбоваться его лакированными туфлями и цветными носками в полоску.
9 августа. Он нанимается на работу, но питаться у своих хозяев не желает. Он не просит платить ему поэтому больше, чем другим, но он хочет уходить домой, и есть он может только стряпню своей жены.
* Конец. С тех пор как старик не может больше ходить в харчевню играть в карты, он заскучал, одряхлел. Он оглох и плачет с утра до вечера.
Старуха забывает все слова. Старается припомнить слово «грипп» и жалобно охает до тех пор, пока не вспомнит. Голова у нее слабая: заводя часы, она упала, разбила голову — и вот последствия.
Мамаша радуется, что она еще не такая дряхлая.
Держится только дочь и говорит старикам: «Хватит, поработали на своем веку! Отдохните!» — таким тоном, будто говорит: «Будете вы сидеть спокойно?»
Когда у них пропадает охота зарабатывать деньги, они, можно сказать, уже умирают. Сначала умирает их мозг, запушенный давно, и тянет их за собой.
12 августа. Я так добр, что никогда не потревожу кошку, которая спит на моем столе, как раз в том месте, где я пишу: лучше сам пройду прогуляюсь.
16 августа. Им кажется вполне естественным, что со старостью приходит бедность, и поэтому любого нищего они зовут «стариком».
* Он говорит: «Я хочу стать лучше, но не могу. Это не в моей натуре».
19 августа. Он за свободу, но сам он столь ничтожен, что, глядя на него, предпочтешь жить с рабами, чем с таким, как он.
20 августа. Очень приличный молодой человек готовит докторскую диссертацию по юриспруденции. Но вы бы послушали, как он разговаривает с родной матерью!
* Кто-нибудь, должно быть, уже сказал: «Дерево похоже на человека, воздевшего руки к небесам».
* Дым — голубое дыхание дома.
23 августа. Щемяще прекрасная луна. Ах, если бы с луны до нас доносилось хоть немного музыки!
25 августа. Я точно знаю, где литература теряет почву под ногами и перестает соприкасаться с жизнью.
29 августа. Фантеку. Если ты будешь венчаться в церкви, не говори, по примеру прочих, что делаешь это из любезности и ничем не жертвуешь, тогда как твоя жена в противном случае пожертвовала бы своим вечным спасением. Не забывай, что в церкви ты дашь обещание, пусть даже без намерения его сдержать, — воспитывать твоих детей в римско-католической апостольской вере. Даже священнику не следует обещать того, что решил не выполнять.
Не презирай свою невесту до такой степени, чтобы уважать ее веру, которой нет у тебя. То, что является для тебя заблуждением, и для нее может быть лишь заблуждением. Она создана, как и ты, для истины.
Не воображай, что все у вас может быть общим: состояние, радости, горести, кроме одного, самого существенного, — общности мысли. Ты еще настрадаешься от веры твоей жены, из-за этой веры она останется для тебя непонятной, чужой…
Женись на женщине, у которой религиозное умонастроение — а это не религия — имело бы те же права, что и твое умонастроение. Постарайся обратить ее в свою веру, пока она не обратила тебя в свою. Пусть у вас обоих представление о боге будет представлением о мироздании и о вашей собственной судьбе. А если нет, то лучше не женись.
Иначе будешь несчастным, даже не понимая, почему ты несчастен.
* Правда может шокировать, и в этом ее немалое очарование.
* Я не пишу потому, что мне нечего писать.
Я считал, что это достоинство, но, услышав ваши упреки, думаю теперь, что это добродетель.
2 сентября. Смотрю на звезды. Хочу узнать их названия, зажигаю спички и заглядываю в астрономический атлас. Но спичка тухнет, глаза ослепленно моргают, и я не нахожу больше в небе той звезды, название которой вычитал в атласе.
4 сентября. Прогулки. Вдоль канала до Мариньи, от Мариньи по дороге на Жермене. Возвращение по этой же дороге в Шомо. Вместе с Маринеттой, а также с кобелем и сукой, которые не ссорятся.
На берегу канала крестьянин косит траву. Он здоровается с нами. Хотя он вполне вежлив, мы обходим его с чувством тревоги в ногах, так, словно коса скользит за нами следом, чтобы нас поранить.
Когда мы проходим оба по одну сторону тачки или повозки, крестьяне глядят на мой орден и на Маринетту. Когда она проходит слева, а я справа, они жертвуют удовольствием любоваться мною и смотрят только на Маринетту, потому что у нее платье с вырезом.
Завидя нас, какая-то женщина возвращается домой и, чтобы лучше нас разглядеть, смотрит, приподняв занавеску. Значит, эта развалившаяся лачуга обитаема? Спокон века здесь жили люди. Для чего жили?
Я прохожу. Делаю запись. Какой-нибудь будущий Ренан ее прочтет, и она войдет в жизнь людей. Во вселенную. Ведь эти люди только для того и живут.
В своей книге «Будущее науки» Ренан пишет: «Подумайте о бесчисленных поколениях, которые погребены на деревенских кладбищах. Мертвы! Мертвы! Навсегда ли? Нет! Они живут в человечестве. Эти мертвецы участвовали в создании Бретани (Мариньи, Нивернэ). И когда Бретани не будет, Франция останется. И когда Франции не будет, человечество останется… В тот день самый несчастный из крестьян, которому нужно было сделать всего два шага, чтобы от хижины своей дойти до своей могилы, будет жить, как и мы, в этом великом бессмертном имени».
Да, но как втолковать это Онорине, у которой от нищеты и работы руки задеревенели, как старые сучья? Значит, бог создал всех этих несчастных для умственных утех Ренана? Не слишком ли высока цена? Не слишком ли ничтожна конечная цель?
