Даниил Журавлев - Огневой щит Москвы
Одну такую установку англичане прислали нам, снабдив ее небольшим количеством снарядов. Мы организовали опытную стрельбу и убедились, что точность огня невысока.
Только после войны ракетное оружие вошло в арсенал боевых средств наших войск, в частности войск противовоздушной обороны, и стало играть решающую роль. Но это была принципиально новая техника, в корне отличавшаяся от той, которую пытались создать англичане в годы войны.
Мне постоянно приходилось встречаться, решать различные вопросы с начальником Генерального штаба Маршалом Советского Союза Б. М. Шапошниковым. С начала войны наши оперативные органы управления находились рядом. Ставка Верховного Главнокомандования и оперативные группы Генерального штаба разместились в нашем новом здании, а мы заняли находившийся невдалеке дом одного из наркоматов. Поэтому даже и не по служебным делам я виделся с маршалом Шапошниковым почти ежедневно.
Борис Михайлович был поистине рожден для штабной работы. Спокойно, без шума и нервозности он организовывал деятельность Генерального штаба.
Как-то я присутствовал на совещании в кабинете И. В. Сталина. Участники совещания активно и горячо выступали, спорили. Спокойным и немногословным был только Шапошников. Он, казалось, не очень вникал в ход прений, углубившись в какие-то бумаги. Но когда обсуждение закончилось и Верховный Главнокомандующий подвел итоги, Б. М. Шапошников протянул ему проект приказа по только что решенному вопросу. Сталин просмотрел документ, сделал несколько поправок и подписал его.
Одной из особенностей наших войск было то, что они вели боевую работу непосредственно в городе. Рядом с нашими огневыми позициями находились предприятия и учреждения, жилые дома. Это вызывало немалые трудности, а иногда и осложнения.
Например, случилось так, что невдалеке от дачи М. И. Калинина построили ложный объект, который сразу же привлек внимание вражеской авиации. Сюда каждую ночь сыпались бомбы. Что было делать? Создание "приманки" - вещь сложная, дорогостоящая. Решили посоветоваться с Михаилом Ивановичем оставлять ложный объект или ликвидировать его. Калинин выслушал нас и сказал:
- Оставьте, конечно оставьте. Какие сейчас дачи? Зенитчиков расцеловать надо за то, что они нас защищают. Пусть никто не мешает им выполнять, что нужно.
Воины Московской противовоздушной обороны всегда ощущали теплое участие и помощь со стороны Михаила Ивановича Калинина. Он охотно отзывался на наши просьбы выступить перед командирами и политработниками, девушками-добровольцами, пропагандистами, комсомольскими работниками.
М. И. Калинин неизменно подчеркивал огромное значение нашего ратного труда, высокую ответственность защитников столицы перед партией и народом.
В период, когда противник прекратил налеты на Москву и воины столичной противовоздушной обороны были вынуждены бездействовать, остро переживая невозможность принять активное участие в разгроме врага, Михаил Иванович топко уловил настроение людей. Он подбодрил их, высказав в одном из своих выступлений такую мысль: отлично выполнять изо дня в день свои будничные обязанности - это тоже героизм. Эти слова Всесоюзного старосты помогали нам поддерживать у людей сознание значимости их обязанностей.
Однажды вместе с В. П. Прониным мы пришли в кремлевский кабинет Михаила Ивановича Калинина, чтобы пригласить его на совещание воинов-отличников, которое собирались провести в Центральном Доме Красной Армии.
М. И. Калинин встретил нас радушно, посадил пить чай. Узнав о нашей просьбе, немедленно согласился приехать. Его выступление оставило у всех присутствовавших огромное впечатление. В перерыве, когда Михаил Иванович вышел в фойе, воины окружили его и стали тепло приветствовать. Он был очень растроган этим проявлением любви и уважения к нему.
Несмотря на резкое ухудшение здоровья, М. И. Калинин, как и в годы гражданской войны, стремился встречаться с воинами, с населением прифронтовых районов. В январе 1942 года, вскоре после освобождения города Калинин, Михаил Иванович посетил его, выступил на собрании городского партийного актива, побывал в частях Калининского фронта.
Частым и желанным гостем в наших войсках был Е. М. Ярославский. Его глубокие по содержанию и яркие по форме выступления помогали защитникам Москвы яснее видеть свои задачи, лучше разбираться в международной обстановке. В наших авиационных частях служили два сына Емельяна Михайловича - смелые летчики, всегда стремившиеся в бой.
Я уже говорил о помощи, которую оказывал войскам ПВО Москвы секретарь Центрального и Московского комитетов партии Александр Сергеевич Щербаков. Он умел как-то по-отечески поддержать нас. Бывало, что и остро критиковал. 18 июня 1942 года, выступая на сессии Верховного Совета СССР, А. С. Щербаков сказал:
"Население Москвы вместе с бойцами противовоздушной обороны героически отстояло свой родной город от вражеских налетов. И вы, товарищи депутаты, видите свою столицу целой и невредимой, видите свою родную Москву по-прежнему преисполненной решимости довести войну до победного конца"{20}. Эти слова участники сессии встретили бурными аплодисментами.
Мы ощущали постоянную заботу и со стороны Государственного Комитета Обороны, руководителей различных ведомств и организаций.
Однажды во время боевой работы на нашем командном пункте был Нарком оборонной промышленности Б. Л. Ванников.
Помню, для уточнения названия какого-то населенного пункта на карте мне пришлось воспользоваться увеличительным стеклом. Достав из ящика стола небольшую, видавшую виды лупу, я стал рассматривать надпись, сетуя на то, что лупа не дает необходимого увеличения.
На следующий день мне передали какой-то сверток.
- Что это? - спросил я.
Адъютант не знал. Разорвав бумагу, я обнаружил великолепную лупу. Конечно, сразу можно было догадаться, чей это подарок, столь скромно преподнесенный.
С Борисом Львовичем Ванниковым мне приходилось встречаться не часто, но я всегда с уважением относился к нему как к человеку и как к одному из крупнейших деятелей нашей промышленности. В ходе войны Б. Л. Ванников стал Наркомом боеприпасов. Он всегда очень чутко прислушивался к нашим просьбам. Войска ПВО Москвы получали боеприпасы в первую очередь.
Не знали отказа мы и в железнодорожных вагонах. Нам всегда шли навстречу, когда требовалось перевезти людей и боевую технику.
Находясь постоянно на своем командном пункте во время налетов вражеской авиации, я был в курсе всех событий, происходивших в воздухе и на земле на всем большом пространстве нашей зоны. На планшетах отражался ход воздушных боев, можно было в любой момент видеть, в каком секторе, по каким целям ведет огонь зенитная артиллерия. Однако все это было лишь отражением действительности, а не подлинной картиной боя. Мне очень хотелось побывать в части в период боевой работы, но я не мог оставить пульт управления во время налета.
