Ваан Тотовенц - Жизнь на старой римской дороге
— Как бы не так…
— Не упрямься. Если тебе на самом деле нужна невестка, так лучше дочери Овакима не найдешь. Ведь всюду тебе дают от ворот поворот.
Турвантан замолчала и в бессильной ярости уставилась на соседку: ей не о чем было говорить с ней, она ждала, когда соседка уберется.
Вечером Турвантан пересказала Торику, ничего не тая, весь разговор с соседкой.
Торик тоже был оскорблен.
— Боже мой, до чего мы дожили, — сказал он, — неужели они думали, что я женюсь на дочери золотаря Лазаря?
— Этого еще не хватало, — бросила тетушка Турвантан.
* * *Время летело быстро.
Торик мечтал о светловолосой девушке, томился одиночеством, нервничал. Часто он вскакивал среди ночи с постели, садился, свесив ноги, вздыхал тяжело и курил одну папиросу за другой. В конце концов он пришел к выводу, что уж лучше жениться на дочери бедного Лазаря, чем остаться бобылем. Но Турвантан упорствовала, отказывалась идти на поклон к Овакиму.
Она уверяла всех и вся, что скорее убьет своего Торика, чем позволит ему привести в дом эту девушку невесткой. Что ей было до мучений Торика…
— Убей меня, а родниться не стану с золотарем, — упорствовала Турвантан.
Торик молчал. Он был не в силах что-либо предпринять. Ведь ни один молодой человек в их городе самостоятельно не решал вопрос о женитьбе, даже если у него и была возлюбленная.
Но в бессилии что-либо изменить, он порой яростно бил посуду, напивался, ночью не приходил домой. Турвантан, обеспокоенная всеми этими переменами в племяннике, обещала ему пойти к золотарю.
— Турвантан, — сразу же заявила жена святого Лазаря, — у нас нет дочек на выданье.
— Как это нет? — удивилась Турвантан. — Трем из пяти твоих дочек давно пора быть замужем.
— Они у нас все сосватаны, спасибо за беспокойство, — надменно заявила жена Овакима.
Турвантан не поверила ей.
— Курица всегда ищет яйцо в своем помете.
Жена Овакима вспылила.
— Не говори глупостей, не сегодня-завтра сама узнаешь обо всем.
— Скажи мне свое последнее слово, — упорствовала Турвантан.
— Мое последнее слово такое же, как и первое, — отрезала жена Овакима, — нет у меня подходящих дочек для твоего Торика. Он у тебя не мужчина, а какая-то размазня, тьфу!
С влажными глазами Турвантан оставила дом золотаря Овакима. От стыда и негодования она совсем была вне себя, наговорила таких слов, каких никто от нее не слыхал никогда.
На следующий день Торик случайно встретил на улице золотаря Овакима и сказал ему:
— Оваким, зайди к нам на днях почистить уборную.
Оваким ничего не ответил. Через несколько дней с той же просьбой обратился к нему другой сосед. На этот раз золотарь резко оборвал говорившего:
— Мало у меня своих забот, что ли? Свою уборную сам почистишь, нос у тебя не отвалится.
Все были удивлены. С ума сошел, что ли, этот золотарь Оваким, что с ним стало ни с того ни с сего? Ведь еще десять дней назад, увидев у своих соседей золотаря из другого квартала, он подошел и сказал:
— Тебе не совестно отнимать у меня кусок хлеба?
Выяснилось потом, что какой-то армянин, приехавший из Америки, обручился с одной из дочерей Лазаря, а остальных сосватал за своих двоюродных братьев. Будущий зять обещал взять с собой всю семью в Америку.
Говорили, что он отсчитал бедному Лазарю двести долларов и сказал:
— Папаша, теперь ты можешь валяться с утра до вечера в постели и плевать в потолок, у меня денег хватит, все будет ол райт.
Турвантан же рассказывала соседям:
— Видели бы вы, как они упрашивали меня, умоляли, чтобы я взяла их дочь, но я не захотела.
Когда Торик узнал, какую чушь городит его тетка, он сказал:
— Тетушка Турвантан, не надо говорить неправду. Какая польза от этого?
Турвантан промолчала.
Торик по-прежнему не находил себе места, страдал, особенно тяжело ему стало, когда приезжий из Америки разодел дочерей золотаря и вышел с ними гулять по улице, словно они были в Америке.
Сам же бедный Лазарь вышел на улицу в парадном европейском костюме, в галстуке, с плащом на руке. Когда он проходил мимо ее дома, Турвантан чуть не лопнула от зависти.
— Господи, поглядите-ка на него, продал дочерей и как вырядился, — прошипела она.
— Почему это продал? — заступился Торик. — Человек выдал замуж дочерей. Была бы ты порасторопней, наверно, и мне досталась бы одна.
— Что ты болтаешь? — возмутилась Турвантан.
— Тетушка, теперь незачем понапрасну молоть языком. Ты лучше пойди найди мне невесту.
— И найду, ты не бойся, — ответила Турвантан Коро, хоть сама уже не верила в это. Еще накануне, втайне от Торика, она сама ходила сватать девушку, и ее там огорошили:
— Ты пришла сватать за этого оболтуса нашу дочь? Мы не для осла вскормили и воспитали девушку!
* * *Однажды утром Торик мрачно остановился перед своей мастерской. Ему не хотелось открывать двери, ноги сами тянулись в кабак, но по привычке он отпер замок. Только он вошел в мастерскую — его окликнул приятель:
— Торик…
— Иди лучше своей дорогой, — отрезал Торик, сел перед паланом, взял в руки шило, но не успел сделать и одного стежка, как ввалился к нему приятель.
— Здравствуй, Торик.
Торик едва ответил на приветствие.
— В чем дело, что ты снова слюни распустил?
— Не спрашивай, голова трещит.
— Я тебе такое сейчас скажу.
Торик поднял голову.
— Ты ничего не слыхал? — спросил его приятель.
— Нет? — Торик отложил шило в сторону.
— В наш город привезли проституток…
— Проституток?!
— Да, целых три.
Торик произнес что-то невнятное.
— Такие хорошенькие, просто прелесть.
— А ты их видел?
— Нет, люди говорят.
Наступило молчание. Торик не представлял, как выглядят женщины легкого поведения, хоть и много слышал о них.
— Махнем сегодня к ним? — предложил приятель.
Торик странно засмеялся, — словно овца заблеяла от радости.
— Деньги у тебя есть?
— Денег-то много, — гордо ответил Торик.
— Так пойдем?
Торик замялся и неуверенно поглядел на приятеля.
— Сегодня в полночь жди меня под деревом у дома Аганик, я приду.
— А где живут эти женщины? — спросил Торик.
— В нижнем квартале.
Торик прошел в другой конец лавки, где были сложены горой паланы и позвал приятеля. Они распили по стаканчику водки.
— Ох, по всем жилам потекла! — удовлетворенно сказал приятель и, договорившись с Ториком ровно в полночь встретиться у условленного дерева, ушел.
