Татьяна Бирюкова - Москвичи и москвички. Истории старого города
Веневцы оказались добросовестными и законопослушными гражданами. Они не стали отлынивать и пришли туда, куда им положено было прибыть.
Крохотных призывников легко и быстренько поставили на стол для осмотра, измерили их рост, вес, опросили и сделали записи в медицинских картах. Выяснилось, что лилипуты были родными братьями-туляками. А именно — детьми крестьян села Докторова Казанской волости Веневского уезда.
Старший брат, Лев Федорович Канаев, 22 лет, оказался ростом в 15 вершков (вершок — 4,45 см) при весе в 36 фунтов (фунт—454 грамма). А младший брат, Алексей, 20 лет, имел 12 вершков роста и весил всего 29 фунтов.
Оба новобранца были артистами в труппе лилипутов, которая разъезжала с гастролями по России. Братья получали по 20 рублей месячного жалованья. В момент объявленного призыва лилипуты оказались в Москве. В Думу они пришли в сопровождении своего импресарио.
Конечно, никто не уговаривал лилипутов по закону или добровольно «идти под ружье», которое они и вдвоем-то с трудом подняли бы. Им беспрепятственно выдали свидетельства, в которых они, в силу статьи 6 действовавшего тогда Устава о воинской повинности, признавались не годными к воинской службе.
На свадьбе
Московские воры XIX века были не менее виртуозны, чем нынешние.
Так, как-то один знаменитый жулик, с каким-то смыслом вполне прилично и чисто одетый, проезжал по направлению к месту своих воровских дел через Малый Каменный мост: у него предстояла вечерняя сходка с товарищами. По дороге «братан» заметил, что ближайшая церковь ярко освещена и приукрашена.
— Что здесь такое? — спросил он у прохожих;
— Свадьба купеческая.
Жулик быстренько слез с дрожек, вошел в церковь и остановился в кругу родственников и провожатых.
Когда обряд венчания закончился, все, как водится, стали подходить к новобрачным и поздравлять их. В затянувшемся целовально-обнимальном обычае искатель «счастливых приобретений» в бархатном жилете с золотыми разводами и во фраке тоже устремился к женйху с радостной улыбкой и широко разведенными руками. Он обнял молодого: «Поздравляю, дорогуша!» Слюняво-эмоционально облобызал. Жених, развеся губы и руки, с доброй улыбкой взаимно похлопал по спине приятного незнакомца. Одурманенный радостью от события, он подумал, что симпатичный человек — один из многочисленных родственников со стороны невесты.
Жулик, который за пару минут срежиссировал и разыграл мини-постановку, быстрыми движениями пальцев снял у молодого человека с цепочки дорогие золотые часы. После того очень спокойно отошел немного прочь, смешался с толпой чужих наблюдателей и оттуда стал смотреть, какой эффект произойдет после обнаружения потери: ведь всякому художнику или мастеру своего дела всегда приятно полюбоваться на свое творение немного со стороны.
Между тем новоиспеченный муж, продолжая принимать очередные поздравления и поцелуи, вдруг почувствовал, что что-то стрекочет у него на животе. Осмотрев эту область своей одежды, он увидел причину беспокойства. Несколько укороченная часовая цепочка болталась туда-сюда налегке, без часов. Жених, теперь уже после обряда — муж, сконфузился и не знал, как на то реагировать. Шума и поисков украденного организовывать никак было нельзя. Потому ему оставалось только изображать спокойствие и бестрепетность. Купеческий сынок, потеряв доверие ко всем окружавшим его на церемонии, ничего не мог с собой поделать и стал сторониться объятий даже кровно-родных, чтобы не лишиться и последних сантиметров золотой цепочки. Он часто пятился назад и был стеснен в процедуре принятия поздравлений.
Конечно, душа вора ликовала в высоком чувстве торжества от работы своих ловких рук и мозговых отсеков, руководивших операцией.
Печальная повесть
В первые весенние дни 1913 года с галереи памятного ансамбля Александру II прыгнул и разбился молодой человек.
Это произошло так.
Около шести часов вечера у памятника, что стоял в Кремле у склона Боровицкого холма, был замечен прилично одетый очень симпатичный мужчина. Он долго ходил взад и вперед быстрыми и нервными шагами.
Иногда подходил к парапету галереи, садился и задумчиво глядел на расстилавшуюся внизу и вдали перед глазами великолепную панораму Москвы. Несколько раз вставал, куда-то уходил, а потом снова возвращался на прежнее место. Похоже, он был очень сильно чем-то озабочен.
Тогда на галерее народу было совсем немного. Молодой человек провел у памятника около полутора часов. Потому его заметили.
Время летело. В какой-то момент всех привел в испуг громкий крик того мужчины: «Конец! Довольно раздумья!» После чего неизвестный вдруг вскочил на гранитный парапет и бросился с его края под откос холма вниз головой. С высоты не менее 30 метров. Обыкновенно так прыгают ныряльщики в воду.
Сторож, работавший при памятнике и давно наблюдавший за молчаливым посетителем у обрыва насыпи, быстро побежал к месту его падения. Там он увидел то страшное, чем обыкновенным людям лучше не интересоваться…
В карманах одежды самоубийцы полицейские нашли документ на имя мещанина Афанасия Алексеевича Комарова. Его возраст составлял 26 лет. По профессии Афанасий был слесарем.
Близкий друг безумца сообщил полиции, что Афанасий был очень добрым и хорошим во всех отношениях человеком. Аккуратный, исполнительный, мастер в своей работе. Он вел трезвый образ жизни. Зарабатывал приличные деньги, ни в чем не нуждался. В последние годы жил в Грохольском переулке, в доме № 48.
За некоторое время до отчаянного прыжка Комаров познакомился с молоденькой и миловидной женщиной. Они полюбили друг друга. Была намечена свадьба. Однако чем ближе становился день торжества, тем задумчивее и нервознее проявлял себя жених. Потом почему-то родные и близкие заговорили, что свадьба не состоится.
Когда друг Афанасия захотел расспросить обо всем приятеля, тот вдруг стал сильно волноваться и ответил: «Не могу я жениться. Не бывать этой свадьбе». О причинах такого положения вещей интересоваться было просто невозможно. Товарищ лишь нечаянно узнал, что Комаров страдал какой-то тяжелой болезнью, которая не поддавалась никакому лечению.
Из-за житейской суеты, отсутствия свободного времени друзья долго не встречались. Но когда случай их свел вновь, товарищ с трудом узнал своего Афанасия. Тот стал совсем худым, имел какой-то изнеможденный вид. Раньше веселый и разговорчивый, он много молчал, лишь обмолвился несколькими короткими фразами. Среди них была такая: «Друг, не жилец я на белом свете». Товарищ опять пытался что-либо узнать от больного. Но кроме того, что отношения между женихом и невестою были очень хорошими, что они горячо любили друг друга, выудить новые подробности никоим образом не удавалось…
