Сергей Заплавный - Запев
— Ну и пасха выдалась? — блаженно распрямился Старков. — Хорошо посидели. С пользой!
За самоваром речь зашла о том, кому передать списки.
— Мне, — сказал Малченко. — А я передам их Степану Ивановичу. У него они будут в сохранности.
— Он же был против того, чтобы записывать связи. Вы оба с ним были против.
— Были, да! Но раз так вышло, не станем нарушать порядок.
— А я думаю, у Степана Ивановича должен быть двойник, — не согласился с ним Петр. — Но такой, за которым нет ареста и слежки. Я предлагаю передать списки Надежде Константиновне!
— Надо обговорить связные слова, — с видом знатока заявил Малченко. — Без них нельзя. Вдруг к Надежде Константиновне придет от нас человек, который ей неизвестен?
Стали искать связные слова.
— Кружка пива… — не без дружеской иронии произнес Петр. — …для дядюшки Фердинанда.
Он совсем не рассчитывал на успех, но именно его не очень понятная фраза показалась всем наиболее простой и запоминающейся.
— Кружка пива…
— …для дядюшки Фердинанда.
В день двадцатипятилетия Ульянова пошла первая «ладога»: лопнул ледяной панцирь Невы, стронулись прибережные корки, широко проступила меж ними темная парящая вода. Будто студеной бездной повеяло. Но внезапное похолодание на время остановило ледоход.
Примерно то же случилось со сборником «Материалы к характеристике нашего хозяйственного развития».
Первые его выпуски попали к цензору, и на книгу был наложен арест. Подозрительным показалось само название, а более того — статья Ульянова. Не укрылось от внимательного взора блюстителей печатного слова и то, что Струве публично сделал уточнение: призывая идти на выучку к капитализму, он вовсе не призывал служить буржуазии…
Дело принимало нежелательный оборот, клонилось к конфискации и сожжению всего издания. Тогда Потресов пошел на рискованный шаг: верные ему люди вынесли из типографии Сойкина несколько десятков книг, теперь уже нелегальных.
Вторая «ладога» началась двадцать пятого апреля. Мелкий лед затонул, освобождая путь судам из Кронштадта, возвещая навигацию. Открылось движение по Дворцовому и Троицкому мостам.
В этот день Ульянов выехал в Швейцарию.
Здесь его ждали предназначенные для Плеханова гектографированные тетрадки «Что такое „друзья народа“ и как онп воюют против социал-демократов?» и «Материалы к характеристике нашего хозяйственного развития», в которых Плеханов-Утис и Ульянов-Тулин, пока еще не знакомые друг с другом, выступали с одних позиций. И тетрадки, и книги переправил нелегальным транспортом через Берлин Степан Радченко, вместе с Крупской оставшийся в Петербурге за Старика,
Часть третья
Союз борьбы
1
Ульянов вернулся в Петербург во второй половине сентября. К этому времени он переправил сюда желтый, изготовленный по специальному заказу чемодан с нелегальной литературой, навестил родных, которые в то лето снимали дачу в Бутово близ Курской дороги под Москвой, и даже успел побывать в Орехово-Зуеве, одном из ткацких городов Центральной России, где единственное начальство — фабричная администрация и раскол с рабочими у нее самый резкий…
Обо всем этом Петр узнал от Крупской. Еще она сообщила: Старик сиял комнату в четвертом этаже дома номер шесть по Таирову переулку и рад будет его видеть.
В тот же вечер Петр отправился по указанному адресу.
Владимир Ильич работал. Об этом говорила зажженная лампа на столе и стопка книг, одна из которых была заложена карандашом. Однако, увидев гостя, Ульянов искренне обрадовался, тут же перешел на диван, усадил Петра рядом и засыпал вопросами. Будто и не было у него бесед с другими «стариками». Все-то ему интересно — и общие контуры и детали достигнутого за прошедший месяц, дела всей группы и каждого в отдельности. Лучше повториться, чем упустить что-то существенное.
Пришлось Петру рассказывать…
Вскоре после отъезда Ульянова за границу Вера Владимировна Сибилева от имени своей группы выразила желание соединиться с социал-демократами: у них одни цели, много общих кружков, оставшиеся на свободе народовольцы все более и более склоняются к марксизму, к агитации в массах… Обсудить возможность такого соединения решили на загородной прогулке — с гитарой, с вином, с танцами. Как раз березовый сок пошел. В лесу появилось много молодых компаний. Выбрали станцию Удельная на Финляндской железной дороге — туда добираться удобнее всего.
Вместе с Петром на встречу отправились Старков, Малченко, Ванеев с братом Василием, недавно приехавшим из Нижнего и еще только-только входящим в дела группы, Названов и Зинаида Невзорова. Сибилеву сопровождали сестры Агрннские и еще несколько учительниц вечерне-воскресных школ и слушательниц женских курсов. Старков даже пошутил: «О, да тут одни амазонки от революции!» И заиграл на гитаре что-то бравурное. Сибилеву это покоробило: «А вы — амазоны… от гитарной музыки!»
Поначалу разговор невольно пошел о роли женщин в истории. Вспомнили Софью Ковалевскую и художницу Розу Бонар, Жорж Занд и Сару Бернар, мадам де Сталь и Джордж Эллиот, Элеонору Дузе и Марию Копаницкую… Потом переключились на российских героинь: Софья Перовская, Вера Фигнер, Вера Засулич… В конце концов сошлись на том, что женщины в большинстве своем не теоретики, зато в практических делах порой более настойчивы, изобретательны.
Это неожиданное начало сблизило их, помогло договориться о совместных действиях на случай заводских и фабричных волнений, об организации рабочей кассы для поддержки стачечников, о работе в кружках, руководители которых уедут на лето из Петербурга, о приобретении печатных устройств.
Вскоре после этой встречи брат Анатолия Ванееву Василий поступил на должность приемщика материалов в судостроительную мастерскую Ижорского завода в Колпине и создал там несколько кружков из бывших народовольцев.
Что касается перевыборов правления потребительского общества на Путиловском заводе, то они наделали много шума. Теперь вступительный пай снижен до двадцати пяти рублей; в правление вошли рабочие; лавочники стали потише, повежливей, правда, товары у них пока что улучшились мало…
С хорошей стороны успели показать себя Семей Шепелев, Дмитрий Морозов и другие рабочие паровозо-механической мастерской из кружка Петра Акимова. Сам Акимов не очень-то расторопен…
В июне на Путиловском в сталепрокатной мастерской неожиданно понизили расценки. Петр и подсказал Зинозьеву, заменившему убывшего из Петербурга Киську: вот прямой повод остановить работу и потребовать отмены несправедливой убавки. Так и сделали.
