Самия Шарифф - Паранджа страха
Принятое решение помогло мне уснуть спокойно. Завтра будет новый день.
В центре социальной помощи мы стали в очередь. После часа ожиданий близнецы разбаловались, а Захария принялся хныкать, поэтому я облегченно вздохнула, когда подошла наша очередь. Работник социальной службы приняла меня в кабинете, который, когда я с детьми вошла туда, превратился в крошечный.
— Они все с вами?
— Да, это мои дети.
— И эта взрослая девушка тоже? — спросила она, покааывая на Нору.
— Тоже.
— Было бы неплохо, если бы половина из вас осталась в коридоре, — холодно заметила она.
Мелисса с близнецами вышли в холл, а я ввела служащую в курс наших дел. Она слушала внимательно и взволнованно, а потом спросила, есть ли у меня во Франции родственники.
— Есть, но будет лучше, если они не узнают обо мне.
От этого зависит наша безопасность. Те, от кого я бежала, могут найти нас.
— Понимаю. Но вам нужно где-то жить.
— Я ни с кем не могу контактировать. Ни с родственниками, ни даже с друзьями. Я не хочу, чтобы нас нашли.
— Ваша старшая дочь совершеннолетняя?
Я кивнула, ощутив легкий укол в сердце.
— Вам придется разделиться. Ее поселят в Центре молодежи, — проговорила она, пристально разглядывая Нору.
— Я не хочу покидать семью, — резко отреагировала Нора. Ее голос срывался на плач. — Никто не разлучит меня с моими близкими.
— Таков порядок, мадемуазель. Вы взрослая, и ваше место с вашими сверстниками.
— Я не хочу. Мое место с моей семьей. Не разлучайте нас, пожалуйста! Я приехала сюда не для того, чтобы расстаться с любимыми людьми.
Служащая не могла понять реакции Норы. Обычно молодые люди стремятся жить в окружении молодых людей своего возраста, подальше от взрослых. Нора была не такой. Для нее семья была спасательным кругом, гарантом стабильности и безопасности.
Переговорив по телефону с коллегой, служащая сказала Норе:
— Я поговорила с коллегой из Центра молодежи. Он не возражает, чтобы ты осталась с семьей. Если передумаешь, можешь позвонить ему в любое время. В гостинице вы проведете трое суток, также вы получите талоны на питание в ресторане за счет службы.
— Где находится эта гостиница?
— В пригороде Парижа. Не люкс, конечно, но будет где пожить три дня, а я пока придумаю, что делать дальше. Жду вас через три дня, а сейчас отдыхайте.
Гостиница оставляла желать лучшего: ободранные стены без обоев, подходы засыпаны мусором, а окна такие грязные, что едва пропускали солнечный свет.
Дети не осмеливались войти внутрь, а Нора с Мелиссой не скрывая выражали отвращение.
— Это что еще за место? Мы не будем здесь спать!
— Только три дня, девочки! У нас нет выбора. Это лучше, чем оставаться на улице!
С опаской я подошла к стойке администратора, за которой сидел небритый мужчина с трехдневной щетиной и татуировками от ладоней до плеч. Его огромный живот, казалось, вот-вот разорвет пуговицы жилета.
— Это вы та самая женщинах пятью детьми, которую прислали из службы социальной помощи? — вместо приветствия хрипло спросил он.
— Да, это я. А вот мои дети.
— Должен вас предупредить, мадам. Место не оченьто подходящее для маленьких деток. Странно, почему социальная служба направила вас именно к нам. И еще, на ночь не забывайте закрывать дверь на замок.
Услышанное не внушило доверия, поэтому я. перезвонила в социальную службу.
— Сейчас я подыскиваю вам более подходящее жилье.
Пока только в этой гостинице согласились принять вас с пятью детьми. Как-нибудь постарайтесь пережить это время.
Я была разочарована, что моим детям придется ночевать в таком малопривлекательном месте. Надо было как-то обустраиваться.
Нам выделили две комнаты на третьем и четвертом этажах. Особенно ужасна была та, что на третьем: грязные шторы, шатающийся стол, кровать в пятнах. Заглянув внутрь, мы тут же захлопнули дверь. Комната этажом выше была побольше, с двумя кроватями, одна из которых дала крен влево. И разумеется, такая же грязь.
Близнецы тут же прозвали гостиницу отелем «Какашка». Называя его так, они каждый раз покатывались со смеху. Мы решили провести ночь в одной, большей комнате. Так было безопаснее. Элиас спал беспокойно, а я так и не сомкнула глаз, вздрагивая при каждом шорохе, доносившемся из коридора. Девочки спали с Захарией на кособокой кровати, и к утру Мелисса оказалась на полу.
Проснувшись, она пожаловалась на боли в спине и шее.
Два следующих дня ситуацию не улучшили. Мальчики хотели побыстрее покинуть отель «Какашка» и вернуться домой. А ведь наша жизнь во Франции только начиналась. Было больно видеть их разочарованными. Это обескураживало и лишало энтузиазма, но дочери поддерживали меня, уверяя в правильности принятого решения.
Мы много гуляли, чтобы время шло быстрее, но каждый раз возвращение в гостиницу было тягостным.
— Мама, я хочу поехать в Алжир к папе.
Слышать такие слова от сыновей было невыносимо.
Я брала их на руки, объясняла, почему мы должны оставаться здесь, и обещала, что через два дня мы поедем в другое, более подходящее место.
— Мама, а у нас будет дом? — в который раз спрашивал меня Риан.
Что я могла ответить ему на это? Риан прекрасно чувствовал беспокойство, которое вызывал у меня этот вопрос. Я сказала правду:
— Когда-нибудь, рано или поздно, у нас будет место, которое мы назовем домом. Нам никого не нужно будет бояться, мы будем счастливы все вместе.
На вторую ночь к нам в дверь постучали, и тихий голос попросил открыть. Мы переглянулись и не сдвинулись с места. О том, чтобы открыть, не могло быть и речи. Неизвестный долго просил открыть, а потом ушел.
Разумеется, той ночью я тоже не сомкнула глаз — настолько я была напугана.
Три дня переживаний за малышей, три ночи неудобств для старших детей и ужаса для меня наконец закончились. Я позвонила своему куратору из Центра социальной помощи, но, к большому удивлению, узнала, что она взяла два дня отпуска. Я пыталась объяснить по телефону, что у меня пятеро детей и я не знаю, где мне ночевать.
— К сожалению, не я веду ваше дело. Обратитесь в СЭМП, чтобы вас пристроили куда-нибудь на ночь.
Потом свяжетесь с вашим куратором.
Что я скажу детям?
Как назло, после обеда пошел дождь, и у Захарии поднялась температура, а Элиас начал кашлять. Мокрые и уставшие, мы тащились по улице, с чемоданами. Нас могли приютить только к ночи. Днем мы должны были выкручиваться сами. Талоны на обед кончились, и ресторан «Макдональдс» отказался нас обслуживать. Мальчики просились домой. У Захарии, лежавшего в раскладной коляске, начинался жар. Никогда раньше я так не радовалась наступлению вечера. Наконец-то мы могли отдохнуть. Я позвонила в СЭМП и условилась о месте, где нас заберут. Это была остановка автобуса. Когда мы садились в фургон, люди, ожидавшие автобуса, с любопытством нас разглядывали. Я почему-то на них разозлилась. Зачем было так смотреть! Ведь они не ломали головы, куда пойти на ночь! У них было место, которое они называли домом!
