Самия Шарифф - Паранджа страха
Дело продвигалось. Через несколько месяцев со всеми необходимыми документами и билетами мы были готовы к отъезду. Сбывались наши мечты! Вылет в Париж назначен на 30 июля 2000 года.
Мы молили Господа помочь нам. Мы не знали, как устроимся в Париже, не знали, куда обратимся, у нас было мало денег и немного ювелирных украшений. Мать с пятью детьми, готовая на все ради них. Мать, которая знала: что бы ни ждало нас впереди, хуже, чем в Алжире, все равно не будет.
Утром 30 июля все были возбуждены и взволнованы.
Как обычно, больше других беспокоилась я: а вдруг пограничники обнаружат, что разрешение фальшивое, и мы никуда не улетим? Как могла, я гнала от себя эту мысль.
Мелисса жаловалась на боли в желудке — она волновалась не меньше моего.
Вне всякого сомнения, Нора была самой счастливой.
Как долго она упрашивала меня вернуться во Францию!
Ей никак не удавалось усидеть на месте. Нора решала, что заберет с собой, поскольку хотела бы увезти большую часть своих вещей. Рассматривая какую-то вещь, она раздумывала, брать или не брать, потом непременно относила ее в разряд вещей, которые стоит увезти с собой. Может быть, потому что ей просто не'хотелось ничего оставлять после себя в Алжире и чтобы ничто не обязывало ее вернуться.
Что касается меня, то я ограничилась минимумом.
Я оставляла без сожаления дом, вещи, одежду — все, за что обычно держится женщина.
Положив чемоданы в багажник, мы сели в машину.
Я пообещала Хусейну регулярно сообщать ему о детях.
Он переживал не меньше нашего, но страну покидать не решался.
В одиннадцать часов этого незабываемого июльского дня с чемоданами мы прибыли в Алжирский аэропорт и сразу отправились на таможенный досмотр. Я протянула все наши бумаги. Служащий долго смотрел на меня, словно подозревая что-то. Мне показалось, что он догадался: мы уезжаем навсегда. В сердце закололо. Потом он опустил глаза на документы и внимательно их пересмотрел. Я перевела дух.
— Вы все отправляетесь в отпуск в Париж? — сухо спросил он.
— Да, господин, все.
— Где отец этих троих детей?
— Там. Мужчина, который стоит у двери.
Когда он взял в руки разрешение на выезд Мелиссы, я испугалась еще больше.
— А где же отец этих двух детей? — резко спросил он.
— Он подписал разрешение, когда был в Алжире проездом. Где он сейчас, не имею понятия.
Он опять посмотрел на бумагу, потом в глаза Мелиссы и спросил:
— На сколько ты уезжаешь из Алжира?
— С мамой я проведу во Франции лето. Потом мы вернемся, господин.
Я гордилась Мелиссой — несмотря ни на что ей удалось сохранить внешнее спокойствие. После ее ответа у таможенника отпали все сомнения. Еще раз окинув нас взглядом, он небрежно проштамповал документы и с пожеланием удачного отпуска вернул мне.
Украдкой я подала дочерям знак, чтобы они не показывали своей радости и не привлекали внимания. Мы прошли в зал ожидания и только там, отойдя в сторону, стали смеяться, плакать, обниматься. Каждый радовался на свой лад. Нора скорчила рожицу, изображая таможенника.
— Так, а где же папаша этой девчонки? — говорила она, имитируя его интонации. — Ну ладно, счастливого вам отпуска или, лучше сказать, долгих лет отпуска гденибудь подальше от этой страны. Далеко-далеко.
Она снова рассмеялась от счастья. Этот смех было так приятно слышать.
— Если бы ты знала, мама, как мне хорошо! Я уже чувствую себя свободной и полной энергии.
Самолет нес меня и детей к земле свободы. Моя мечта сбывалась, и женщина, которая родилась для того, чтобы подвергаться тирании мужчин, превращалась в женщину свободную. Подобно бабочке, выпорхнувшей из своего кокона, я начинала свой первый полет. Малыши спали в креслах, Мелисса все время улыбалась, а Нора задумчиво смотрела в иллюминатор.
Расправив крылья и налетавшись, бабочка должна думать, чем будет кормиться и где будет время от времени отдыхать. В Париже нам идти некуда. Денег было мало. Хватит разве что на одну ночь в гостинице. А дальше? Идей у меня не было.
Самолет начал снижаться. Надо было будить малышей.
— Ребятишки, вставайте. Мы прибываем во Францию.
Начинается новая жизнь, и мы должны быть счастливы, — убедительно и совершенно искренне сказала я.
— Мама, а во Франции у нас будет хороший дом? У каждого будет своя кровать? — спросил Риан, которого не занимали заботы взрослых.
— Нет. Не сегодня. Но когда-нибудь у нас будет очень хороший дом и кровать для каждого.
— А где мы будем спать, если у нас нет дома? — обеспокоился он.
— Спать мы будем в гостинице.
— А что такое гостиница? — поинтересовался он.
Нора взяла его на руки и объяснила, что гостиница — это такой большой дом с множеством комнат и кроватей. Выслушав Нору, Риан стал сам объяснять это своему брату.
Французскую таможню мы прошли без проблем. Выйдя из здания аэропорта, Нора не спеша стала на колени и поцеловала землю. Таким торжественным жестом она выразила эмоции к этой земле, которые переполняли и мое сердце: благодарность, надежду и радость.
— Ну ват мы и свободны, мама! — воскликнула Нора, поднявшись. — А я уже и не надеялась, что когда-нибудь вернусь сюда.
На глазах у нее были слезы. Такси отвезло нас'в комфортабельную гостиницу. Для первого раза цена значения не имела, ведь я хотела, чтобы дети запомнили этот день счастливым. Жить одним днем — таков был мой девиз в тот момент.
Сыновья развлекались игрой в прятки, бегая по двум большим комнатам, которые я заказала. Потом они придумывали игры с водой в большой красивой ванной, пока дочери ходили в магазин, чтобы купить что-нибудь к ужину и осмотреться в своей родной стране. Однако беззаботная жизнь не могла длиться долго. Завтра придется решать, как накормить голодные рты и обеспечить крышу над головой. Как не опустить руки и выйти из положения? Я не хотела делиться своим беспокойством с девочками, чтобы не портить им настроение. Я хотела быть на высоте. Еще бы, разве я не выполнила обещание, что мы окажемся во Франции? Я хотела быть уверена, что приняла самое лучшее решение для моих детей!
Девочки вернулись, и мы принялись за еду Глядя на склоненные над столом головы, я набиралась храбрости достойно встретить завтрашние испытания. Решила так: завтра с утра мы пойдем в центр социальной помощи.
Принятое решение помогло мне уснуть спокойно. Завтра будет новый день.
В центре социальной помощи мы стали в очередь. После часа ожиданий близнецы разбаловались, а Захария принялся хныкать, поэтому я облегченно вздохнула, когда подошла наша очередь. Работник социальной службы приняла меня в кабинете, который, когда я с детьми вошла туда, превратился в крошечный.
