Джей - О Милтоне Эриксоне
Эриксон: Она не может открыть глаза, пока не поймет этого.
Хейли: Объясните поподробнее этот момент.
Эриксон: Она не может открыть глаза, пока не поймет этого. “Как только вы откроете глаза, вы поймете, что вас нельзя загипнотизировать”. Она открывает глаза, и это означает, что она поняла. Это недирективное внушение на неосознанном уровне.
Э.: Скажите мне, вы считаете, что вас можно загипнотизировать?
Субъект № 1: Думаю, что нет.
Э.: Вы так считаете?
Субъект № 1: Да.
Э.: Я хотел бы, чтобы вы объяснили мне вот это. (Он поднимает ее правую руку, и рука повисает в воздухе). А что, когда- нибудь незнакомец поднимал вашу руку и оставлял ее висеть в воздухе?
Субъект № 1: Нет (улыбается).
Э.: А вы знаете, в гипнозе, в медицинском гипнозе, иногда требуется, чтобы пациент был очень, очень спокоен. Чтобы можно было все что угодно, даже операцию, выполнять при полном сотрудничестве с пациентом. И знаете, во время операции нет времени объяснять пациенту, что он должен делать. Например, если я скажу вам закрыть глаза, вы могли бы закрыть их. Сейчас. (Она моргает и затем закрывает глаза).
Эриксон: Видно, как она начинает понимать.
Э.: Вы можете закрыть их так хорошо и держать их закрытыми так хорошо. И для хирурга это, вероятно, самое важное. И неподвижность вашей правой руки, вероятно, самое важное для хирурга. Сейчас вы понимаете, какая дистанция между гипнозом медицинским и сценическим. Сценический гипноз — это когда кто- то выпячивает грудь и выпучивает глаза...
Эриксон: Это объяснение предназначено и аудитории, и другим субъектам. И я говорю со всеми субъектами. Тем самым я успокаивал их. И аудиторию.
(В этот раз Эриксон упоминает о сценическом гипнозе гораздо чаще, чем обычно. Он всю жизнь противопоставлял медицинский гипноз гипнотическому шарлатанству и боролся с последним).
Э.: (продолжая) ... и сообщает аудитории, какой он замечательный человек. Но мне хочется, чтобы вы поняли, что вы — замечательный человек, способный сделать многое, что поможет вам в решении медицинских проблем. Делает ли это вас счастливой?
(Эриксон, как правило, вознаграждает субъектов за добровольное участие в демонстрации. Дальше об этом будет сказано подробнее).
Субъект № 1: Да.
Э.: Сейчас я не знаю, каким будет ваше будущее, но надеюсь, что если вы выйдете замуж и у вас будет ребенок, вам будет так удобно, так легко...
Эриксон: “Я надеюсь, что если вы выйдете замуж и у вас будет ребенок, вам будет так удобно, так легко”. Я разговариваю не просто с ней. Я имею в виду каждого. Потому что это значит, что я говорю со всеми, кто находится в поле моего зрения.
Э.: (продолжая) ... и если вам будут делать операцию, она будет для вас удобна и легка, и любая хирургия будет легкой и удобной для вас. И зубы лечить вам будет удобно и легко. Вам это нравится?
Эриксон: И обращаясь ко всей аудитории, сейчас я могу обращаться напрямую к субъекту, а вся аудитория по-прежнему останется моей.
Субъект № 1: Очень.
Э.: Очень?
Субъект № 1: Да.
Э.: Я очень рад. И надеюсь, вы сохраните это знание до конца жизни. И разве для вас важно знать, что я вас гипнотизировал; вам важно знать, что вы все это сделали сами. Я хочу, чтобы вы глубоко вздохнули один, или два, или три раза и полностью проснулись.
Эриксон: И я увидел, как она пробуждалась сама, без моего вмешательства. “Один или два глубоких вдоха. И полностью проснись”. Она слегка приоткрыла рот. Разлепила веки. Приподняла голову. Изменила ритм дыхания. Все было сделано ею. Я также подчеркнул здесь, что гипноз осуществляется внутри нее. Его осуществляет не врач, не стоматолог и не психолог, а вы внутри себя. Так много врачей, начиная работать с гипнозом, думают, что они все делают. Но они только предлагают субъекту на выбор то или иное с надеждой, что тот хоть на что-нибудь обратит внимание.
Э.: Привет. Скажите, как вас зовут?
(И снова Эриксон приветствует молодую женщину, словно она только что вышла на сцену. Попросить назвать себя вполне уместно в первые мгновения встречи. Субъекту внушается потеря памяти обо всем, что было во время транса).
Субъект № 1: Гарриет.
Э.: Гарриет? По-моему, очень милое имя. Вы хотели бы обменяться со мной рукопожатием?
Субъект № 1: Да.
Э.: Правда? (Поднимает ее руку, и она остается поднятой). Вы знаете, рукопожатие со мной — это довольно...
Эриксон: Вы видите, как подчеркнуто я отделяю ее руку от своей. Врачи, бывшие на том семинаре, посещавшие мои предыдущие семинары, слышали, как я говорил о важности косвенных внушений, медленных действий, дающих субъекту время для реакции. И дающих это время незаметно для них самих. Поэтому я отнял руку подчеркнуто медленно. И те, кто слушал меня ранее, — то есть большинство присутствующих — могли понаблюдать за этим.
Э.: И знали ли вы, что сможете войти в транс так быстро и так легко?
Субъект № 1: Нет.
Э.: Вы можете, не правда ли, даже с широко открытыми глазами? Знаете, если захотите, вы сможете видеть только себя и меня. И больше ничего. Ни телекамер, ни ламп, вообще ничего.
Эриксон: Знаете, когда я говорю: “Вы можете видеть только себя и меня”, она этого не проверяет. У нее не возникает желания посмотреть и увидеть. Она принимает мои слова без тени сомнения. А когда что-то не вызывает у тебя вопросов, ты это что-то принимаешь как данность.
Хейли: Если вы хотели “вычеркнуть” телекамеры и прочее, почему вы их ей называете?
Эриксон: Таким опытным, как она, вы их называете. Реагирует ли она на их названия? Например, если бы я писал здесь. Она осознавала, что сидит возле кедровой тумбочки и телевизора. Даже пытаясь контролировать это, вы повернулись совсем чуть-чуть. (Смеется). В гипнозе люди этого не делают. Это так тяжело, и нет ничего более оскорбительного для человека. Студенты-медики часто пытались загонять меня вопросами в тупик. И было совершенно ясно, что я думаю: “Вот передо мной сидит парень и пытается уесть меня, но там что-то такое...” (смотрит через плечо). И вы могли увидеть, как поток вопросов постепенно иссякает. (Смеется). И когда кто-то пытается вам грубить, вы смотрите в сторону. И тот грубиян, пытающийся вас задеть, спрашивает себя: “Почему он на меня не смотрит?” И он довольно беспомощен в этой ситуации. И вы можете срезать его — так легко, так быстро. Вы можете попрактиковаться на своих детях. Разве не так, Роберт? И в работе преподавателя вы так делаете, правда ведь?
