Лада Исупова - Мастер-класс
– Да вот, в мае в «Лебедином» танцую.
– На «Лебединое» идешь?
– Танцую. Тан-цу-ю! Чего на него ходить-то?..
– Танцуешь?
– Да, танцую. Премьера в мае.
– Кого? – спросила она глухим басом и вдруг резко гоготнула: – Одетту спиной?(Пояснение для непосвященных: в «Лебедином озере» две героини – белая лебедь Одетта и черная Одиллия, исполняется одной балериной (в антракте переодевается). По сюжету, они похожи как две капли воды, и Одиллию Злой Гений подсовывает принцу, чтобы он, увлекшись, нарушил клятву, данную Одетте. Когда принц просит руки Одиллии, в самом дальнем окне «появляется Одетта», но, поскольку прима уже на сцене, то эту пару секунд белого лебедя изображает любая танцовщица кордебалета, стоя к залу спиной. Поэтому «Одетта спиной» – это, в принципе, издевка, потому что в сопровождении королевы мы все-таки должны были двигаться в полный рост, долго и лицом к залу.)
Звоню подруге, берет тихий муж, ее не зовет, говорит, что лучше позвонить в другой раз.
– Что случилось?
– У нее послеродовая депрессия, она ни на что не реагирует.
– Да ладно, ты что?! Как такое может быть, это же не первый ребенок?
– Может. Болевой шок. Такие дела у нас…
Подругу все-таки выцыганила, пообещав не утомлять.
Действительно, она говорила ровным голосом, как сомнамбула, на вопросы как да что, как дите, отвечала монотонно «очень больно, очень больно», диалог не клеился, я старалась бодриться. Чтобы развеселить, стала рассказывать про «Лебединое». Она слушала рассеянно, в разговоре не участвуя, никак не реагируя, но вдруг цепко уточнила:
– Кого танцуешь?
– Какая ты! Сразу «кого»! Нет чтобы в принципе удивиться-усомниться?
– Я? Усомниться?! В чем?
– Что я в балете танцую.
– Верю сразу и во веки веков, от тебя что хошь можно ожидать.
– Ты так говоришь, будто это что-то неприличное!
– Ну в общем-то да… в балете… Точнее… я просто пытаюсь представить…
– Чего там представлять, – разобиделась я, – в балете же не только прыгают, там еще ходят эдак… в образе.
Но она уже начала шмыгать носом и, подхихикивая, заваливаться в смех:
– Ой, не могу-у, Матроскин в пачке, Матроскин в пачке! – откуда-то откопала мое забытое студенческое прозвище.
– Сама ты в пачке! – огрызнулась я. – Какая пачка? В длинном платье, говорю же!
– Ой, не могу-у, Матроскин в пачке! Звезда американского балета!
Подскочил ее муж, мы уже вместе смеялись, потом я добавила матушкино «Одетта спиной», и новая волна смеха опять накрыла нас. Одним словом, это был как раз тот случай, когда говорят, что искусство может поднимать на ноги и залечивать раны, так что моя балетная звезда, скакнув нелепым арабеском на небосклоне, просияла все-таки не зря.
Но вернемся опять в серые будни, ибо самая яркая часть моей балетной карьеры осталась позади.В назначенное время я подошла к директрисе, и выяснилось, что молодая училка, оказывается, все перепутала – не должна была она всему классу объявлять о спектакле, а приглашение предназначалось двум вполне конкретным приличным «бабушкам». Я расстроилась, ну да ладно, нет так нет. Директриса сделала круглые глаза:
– А ты что, хотела участвовать в спектакле?!
– Ну в общем-то да, настроилась.
– А ты когда-нибудь балетом занималась?
– Нет. Но я думала, там только пройтись туда-сюда в длинном платье, и всё. Ну вытянула бы носок и выпрямила спину.
– Там не только ходить, там надо немного потанцевать… а ну-ка сделай так. – И она показала движение.
Я сделала.
– А так?
Я повторила.
– Слушай, потрясающе, я не верю, что ты никогда не занималась.
– Правда, никогда.
– А откуда руки?
– Не знаю… Может, я же несколько лет каждый день смотрю, как вы занимаетесь, вот оно и научилось?
– Ну да! Я-то побольше твоего занимаюсь и каждый день концертмейстеров слушаю, а играть не научилась.
– Тогда не знаю… У меня мама вообще-то хореографию преподавала, может, наследственное?
– Может… Знаешь, если хочешь – приходи на репетиции. Я тебя поставлю, мы поработаем, у тебя получится. Давай попробуем?
– Давайте, спасибо, ура! Но нас двое.
– О нет, только не Люсю. Это непроходимый вариант, ее нельзя на сцену.
– Я возьму ее на себя, мы будем каждый день заниматься, она живет рядом.
– Не получится. А про музыку вообще молчу.
– Дайте нам испытательный срок!
– Нет. Я уже когда-то имела дело с подобным, я ученая, извини, но это невозможно.
– Тогда я, наверное, не могу…
– Как хочешь. Подумай и приходи на репетицию, мое предложение остается в силе.Думала я недолго, выхода не было: уже всем растрезвонили, что нас взяли обеих. Пойти одной, сказав, что взяли по блату как персонал, – Люся разобидится и начнет точить на меня зуб (хех, она и так наточила), а о том, чтобы сказать, что ее насмерть не захотели, не могло быть и речи, – это же курам на смех: «учителя балета» забраковали, а концертмейстера взяли, еще не хватало, чтобы начали злословить. Всем объяснила, что объявление дали ошибочно, «Лебединое», увы, состоится без нас, и о спектакле все забыли, включая меня (еще бы! Много воды с сентября утекло, много всего разного произошло, включая разрыв с Люсей Паровоз, которая исчезла из моей жизни, надеюсь, навсегда). Но к концу мая мне неожиданно, как и всему персоналу, прислали билеты на премьеру, и мы с дочками пошли.
Какое же это ни с чем не сравнимое чувство – видеть своих на сцене! Крупнейший зал города, роскошные костюмы, яркие декорации, гениальная музыка, свет софитов, настоящие солисты, а вся массовка – свои-родные! Узнавать их походку, движения, жесты, по спине определять напряжение или, наоборот – удачные моменты, хихиканье в паузах и торжественное счастье. Кто знает, как танцует самодеятельность, тот меня поймет! По силе отдачи и страстной искренности не стравнить с профессионалами. Радость, волнение и восторг, восторг! Мы с дочерьми отбили все ладоши. И вдруг пошла королева…
А за ней эскорт – четыре немолодых учительницы, и я вспомнила…
И так захотелось туда, к своим, в свет, в это бархатное платье, в этот праздник, где все наши, учителя и ученики!
И тут меня накрыло…
Но это уже не про балет.Балетоман
Ходили с приятельницей на премьеру, танцевала соседняя балетная школа. Сидели не рядом, поэтому в антракте встретились, поболтали о том о сем, она спрашивает, мол, а твой муж почему не пришел посмотреть или не любит?
– Не любит всей душой, – отвечаю, – согласен на что угодно, лишь бы его не заставляли ходить на балет. Нет, если дочери танцуют, то он обязательно придет, но если нет, то ни за что, я ему потом на кухне рассказываю-показываю.
Посудачили мы о постановке, о музыке, о своих делах-заботах, да и разошлись каждый по своим местам.
