Йенс Андерсен - Астрид Линдгрен. Этот день и есть жизнь
Марксисты из «Орд & Бильд» заклеймили неуправляемого, непредсказуемого мальчишку из феодального Смоланда как капиталиста как раз в то самое время, когда некий Ингвар Кампрад из южного Смоланда начал экспортировать мебель из ДСП. В противоположность сотням тысяч скандинавов – детей и взрослых, – которые любили Астрид Линдгрен (и мебель смоландского производителя), три этих исследователя были не способны радоваться превращению Швеции в общество благосостояния, то есть тому новому, что Астрид уловила в книге об Эмиле:
«Оказываясь „лучше“ своего отца, Эмиль предвещает нам новое время. Своей авторитарностью и скаредностью консервативного сельского бедняка отец Эмиля воплощает патриархальный строй и прежнюю экономическую систему, утратившие актуальность. Благодаря экспансивности и экономическим талантам Эмиля картина меняется. Свежие ветра растущего аграрного капитализма дуют в сторону нового, еще более вероломного угнетательского общественного строя».
Рождество 1972 г. в дневнике Астрид Линдгрен: «Состоялась премьера второго фильма об Эмиле, часть стокгольмской критики приняла его плохо – на мой взгляд, несправедливо: он много лучше первого. Не нравится он только киношникам, а публика пока что, как я заметила, проявляет интерес». (Фотография: Томас Лёфквист / ТТ)
Астрид Линдгрен была слишком умна, чтобы участвовать в бурной литературно-политической дискуссии начала семидесятых, в которой и с датского, и с шведского берега Эресунна было выпущено немало стрел в ее сторону. На некоторые она нарвалась сама. Отчасти из-за той своей провокации в «Барн & Культур» в 1970-м, отчасти – благодаря фантастическому роману «Братья Львиное Сердце», опубликованному в 1973 году. С точки зрения адептов Вернстрёма, роман писала не иначе как ведьма на помеле. Отмечалось, что Астрид Линдгрен побуждает детей и подростков к самоубийству скорее, чем к бунту, предположительно поддерживает идею реинкарнации и погружает читателя в эзотерическую материю.
Она прекрасно понимала, что «Братья Львиное Сердце» опережают свое время. За полгода до издания книги, на Пасху 1973-го, «Рабен и Шёгрен» напечатали анонс книги, написанный Астрид и в первую очередь адресованный книготорговцам, а затем – прессе и издательствам соседних стран, заинтересованным в покупке прав на роман. В анонсе Линдгрен рассказывала о книге и намекала, что, по всей видимости, это ее произведение предназначено для читателей не всех возрастов. Лучшую приманку трудно было и представить, и в последующие несколько месяцев напряжение росло:
«Я назвала книгу повестью времен лагерных костров и сказок, но, возможно, это ни о чем вам не говорит. Это не исторический роман, как кто-то мог подумать. Ричард Львиное Сердце не имеет к сюжету никакого отношения. Герои книги – два брата, носящие прозаическую фамилию Лев и в начале повести прозаически живущие в деревянном бараке где-то в бедной Швеции. Не в обществе благосостояния. Живут они в маленьком городке, мать кое-как сводит концы с концами, работая швеей, – да, начало несколько мелодраматическое! Мальчикам десять и тринадцать лет. А как они становятся Братьями Львиное Сердце из Рюттаргорден в Долине Вишен в Нангияле – об этом я вам не скажу. Не стану ничего рассказывать заранее. Скажу только, что книга будет увлекательной, такой увлекательной, что ее, возможно, и не стоит давать ребенку младше семи лет. Но я, конечно же, опробовала ее на своем видавшем виды четырехлетнем внуке. Он уснул. Может, это была защитная реакция. Однако его девятилетний брат довольно улыбнулся, когда начались страшные приключения. О книге могу сказать вот что: сначала все очень грустно, потом какое-то время чудесно, а потом страшно. А потом – потом наступает конец! Который я как раз должна писать».
Заключительная фраза была правдивой. Последняя глава «Братьев Львиное Сердце» с Нового года сильно омрачала жизнь Астрид. В начале года – на Далагатан, затем на Фурусунде, в Тельберге в провинции Даларна, куда она обычно отправлялась на зимние каникулы с внуками и стенографическими блокнотами. После Пасхи и коммерческого анонса в прессе дела лучше не пошли. Подросток Сара Юнгкранц из писем Астрид узнавала о том, как шла борьба с материалом. Никогда еще окончание книги не доставляло писательнице столько хлопот. 4 мая 1973 года Сара получила следующее письмо:
«Мне нужно дописать две главы, две сложные главы. Скрести за меня пальцы на удачу!»
Четырнадцатилетняя девочка так и сделала, и все же ее старшей подруге по переписке приходилось тяжело: ее никак не удовлетворяло то, что появлялось на страницах стенографических блокнотов. Сроки поджимали, да еще предстояла поездка на Крит с детьми и внуками. 12 июня, когда времени совсем не осталось, Сара получила новое послание:
«…еще одна глава, so help me God![53] Но сложная глава. И надо закончить к двадцатому, потому что двадцать первого я уезжаю на Крит».
До того Астрид предстояло заполнить стенографические блокноты текстом последней главы и съездить в Виммербю, где ее класс отмечал пятидесятилетие выпуска. Она ночевала в доме своего детства, проснулась до петухов и тут же принялась писать, сначала в постели, потом за письменным столом отца. Стенографические блокноты отправились с ней и на Крит, остальные главы были перепечатаны и сданы в издательство. Вот что в июне, перечитав три четверти своей рукописи, написала Эльсе Олениус недовольная Астрид:
«Вчера сдала „Львиное Сердце“, за исключением концовки, допишу ее на Крите, если можно. Прочитала – по-моему, книга плохая, огорчена».
Но и на греческом острове Астрид Линдгрен не удалось закончить последнюю главу, и по прибытии домой в начале июля ей пришлось везти рукопись к сестре Ингегерд и ее мужу Ингвару в Фагерсту. Отсюда Эльса получила последние новости о книге:
«В комнатке, где ночевала, рано утром переписала концовку „Братьев“. Но это еще не окончательный вариант, надо переписывать снова».
«Пробыла на Фурусунде больше, чем обычно: нужно было (и хотелось) дописать „Братьев Львиное Сердце“, – отмечает Астрид в дневнике на Рождество 1973 г. – Еще ни из-за одной моей книги не поднималась такая шумиха. Меня заинтервьюировали, все пишут, звонят, высказываются – так странно. Рецензии в основном хвалебные, хотя некоторые считают, что книга слишком страшная или что в ней слишком много зла». (Фотография: Частный архив / Saltkråkan)
Только 31 июля была поставлена последняя точка в последней главе. В письме Саре звучит облегчение. Теперь все пойдет своим ходом: «Книга, ты знаешь, отправлена в набор и должна выйти где-то в ноябре».
Свобода не может умеретьХотя «Братья Львиное Сердце» аполитичны, совершенно свободным от «общественного сознания» и «общественной критики» этот приключенческий роман определенно не был. Разговоры о народном восстании против угнетателей просто затерялись на метафорических тропках – отчего, вероятно, марксистские критики и смотрели на книгу, как черт на Библию. Они упрямо твердили, что в новой книге Линдгрен политики нет. Но если вглядеться повнимательнее, в «Братьях Львиное Сердце» можно найти лозунги в духе революционной риторики семидесятых. Прежде всего – в описаниях бунта жителей Долины Терновника против диктатора Тенгиля:
«Тенгиль не понимает одного: ему никогда не сломить людей, которые борются за свою свободу и держатся вместе так, как мы»[54].
Политический подтекст можно найти и в портрете, а-ля Че Гевара, бунтовщика Урвара, которого братья Юнатан и Карл Сухарик Львиное Сердце освобождают из заточения в пещере Катлы: «Урвар может умереть, но свобода – никогда!» И разумеется, политически окрашено изображение самого восстания против Тенгиля. Между воинственным Урваром и миролюбивым Юнатаном были глубокие разногласия по поводу стратегии этого восстания. И здесь мы наталкиваемся на выражения, которые вполне могли бы встретиться на страницах «кумачовых» книг для юношества авторства Свена Вернстрёма:
«– Грянет буря свободы, она сокрушит насильников подобно тому, как она рушит и валит деревья. С грохотом промчится она, сметая всякое рабство на своем пути и возвращая нам наконец свободу!»
Вместо того чтобы указывать на политические параллели между своим романом и действительностью 1973 года, Астрид Линдгрен рассказала в интервью о конфликте, который бесконечно повторяется в истории человечества, оставляя многочисленные следы в истории литературы: о борьбе добра и зла. Как и в «Мио, мой Мио!», она воплотила эту древнюю мифологическую битву в фантазии мальчика.
По одну сторону находится само воплощенное Зло – Тенгиль, по другую сторону – добро двух разновидностей – Урвар и Юнатан. Оба лидера восстания хотят победить зло, но как его следует побеждать: злом или добром? Рассказчик Сухарик, чьими глазами читатель следит за путешествием по долинам добра и зла, резюмирует проблематику, затронутую в книге, в самом ее, возможно, важном диалоге:
