Зинаида Чалая - Анатолий Серов
Впервые минаевцы дрались в одиночку, еле успевая стряхивать с себя наседающих "фиатов". И вдруг - надежда! - сразу два "фиата" вспыхнули ярким пламенем, через мгновение взорвался третий. Мне почудилось, что я слышу, как со свистом посыпались вниз горящие обломки.
Серов! Это он с шестеркой своих "курносых" подоспел в самый критический момент. Он с такой силой и неожиданностью ворвался в бой, расшвыривая облепивших нас фашистов, что те, не сообразив, в чем дело, бросились врассыпную..."
После боя, узнав о героической гибели Александра Минаева, Серов неожиданно появился в его эскадрилье. Он вошел в общежитие летчиков в Мадриде...
- Еле разыскал вас. Вот это жилище! Но пусто очень, тихо. Идешь по коридору и слышишь самого себя...
Слова Серова звучат как-то странно, как-то некстати и, наверное, именно поэтому действуют на нас отрезвляющим образом. Панас оживает и не сводит с Анатолия взгляда. Бутрым, потянувшись за папиросой, забывает ее закурить.
Положив руки на стол и глядя прямо в глаза каждому, Серов говорит:
- Плохо, ребята, получилось. И вы виноваты. Больше всех ты, Панас, виноват. Ведомый же ты! Понимаешь?.. Как ты мог его потерять из виду! И вы все виноваты. Еще плохо взаимодействуете друг с другом. Вот урок, страшный урок... Какого летчика не стало!
Никто не отводит глаз под тяжелым взглядом Серова. Анатолий откидывается назад ни стуле, упираясь руками в край стола.
- Самое главное: будем их бить. А за Сашу Минаева в три раза сильнее будем бить. Только не зазнаваться, не думать, что одни мы можем сбивать самолеты! И они могут. И еще как, если мы будем действовать разрозненно, недружно...
Он встает из-за стола и начинает расхаживать по комнате. Рассказывает нам о своих тактических новинках и замыслах, тут же руками показывает, как он их осуществит. И ему удается сломить наше подавленное настроение, заставить думать о будущем. Я замечаю, что Бутрым, отойдя в сторону, что-то чертит на бумажке, готовясь к спору.
Анатолий спохватывается:
- Ого! Времени-то сколько уже! Ну, мне надо гнать обратно.
Он останавливается на пороге:
- Проводите-ка меня. Освежитесь.
Мы спускаемся в вестибюль. Анатолий шагает по лестнице через две ступеньки. Еле поспевая за ним, я думаю о том, как вовремя он приехал!
Салют, Испания!
Уже многие в Испании знали о Серове. В фашистском лагере его ненавидели лютой ненавистью. Противники всегда со страхом узнавали его присутствие в групповых воздушных схватках и стремились избежать столкновения с ним. Зато друзья горячо любили Анатолия за его ум, беспримерную отвагу, скромность и душевную прямоту. Когда молодым республиканцам говорили, что в Советской стране много таких людей, как Серов и его товарищи, испанцы верили этому. Они отвечали:
- Да! Русский, советский народ исключительно храбрый и мужественный. Но и у нас есть герои! Они выходят из самой гущи народа, и мы гордимся ими, как Советский Союз - Серовым.
Это была святая правда. Никогда не забудут подвигов сынов и дочерей испанского народа те смелые люди всех стран, боровшихся с ними рука об руку.
Также и сердце испанца забьется сильнее, когда назовут имена воинов интернациональных бригад, кто своей кровью полил испанскую землю, кто боролся за ее счастье и свободу.
"Салют, Испания!" - этот девиз звенел во всех бригадах республиканской армии. Он гремел даже в самые тяжкие дни, когда фашистская реакция схватила за горло молодую народную республику.
- Салют, Испания! - произносили молодые испанские летчики, впервые вылетавшие в смертельный бой с фашистскими разбойниками.
- Салют, Испания! - кричал в воздухе Анатолий Серов, когда сраженный им враг "гремел" на испанскую землю и горящие обломки машины исчезали где-нибудь среди ущелий Гвадалахары....
Прибыло пополнение - только что выпущенные из летных школ СССР и Испании летчики-испанцы. Анатолий вводил их в строй и неутомимо работал с ними.
Когда-то он признавался летчикам-"старичкам", что смотрит на них, "как на богов". Теперь такими же глазами испанская молодежь смотрела на Серова. Все знали - за весь год боевых действий авиагруппа Серова имела одни только победы.
Точное число сбитых Серовым самолетов не поддается окончательному учету. На территории республиканских войск "показаны землей", то есть упали в расположение республиканцев, пятнадцать сбитых им самолетов. Немало уничтожено им над территорией противника. В целом эскадрильей Серова сбито "показанных землей" свыше семидесяти самолетов фашистов - число для того времени (с тогдашней авиатехникой и отсутствием радиосвязи) огромное.
Значительное число фашистских самолетов разных систем уничтожено и повреждено серовцами на аэродромах противника.
Приближался срок возвращения на родину.
За этот год, с каждым днем все больше, ратный труд и отдых были освещены для Серова и его друзей особым светом великой дружбы, опалены святым огнем пережитого.
Еще в детские годы - в пионеротряде, затем в пору юности - в среде уральской комсомольской молодежи, далее - в страду летной учебы в стайке будущих боевых соколов - закладывались и развивались в его душе семена высоких правил дружбы.
Беззаветная верность, строгая требовательность, милая сердечность в сочетании с твердой принципиальностью - эти черты укрепились в характере Анатолия в годы службы в Гатчине, и в особенности на Дальнем Востоке. Они великолепно проявили себя в год боевых испытаний на фронтах под Мадридом. Сарагосой, Барселоной.
О серовской товарищеской выручке в бою мы уже не раз говорили. Она пропитывала собою всю его работу в Испании. Когда товарищу приходилось плохо - бывал ли подбит самолет или враг захватывал его в кольцо, Анатолий принимал на себя огонь, давая товарищу выйти из окружения и занять более выгодную позицию.
Мы говорили уже, как за гибель двоих товарищей он беспощадно отомстил врагам. Эта выручка проявлялась не только в отношении своих русских земляков, но безотказно действовала, когда попадал в трудное положение испанский летчик.
Подводя итоги перед отъездом, Анатолий говорил товарищам:
- Как могли, мы выполнили свой долг перед народом Испании. Но и опыт мы здесь получили немалый. Приедем домой, отдохнем и будем учить молодежь нашу, советскую, как воевать с немцами. Ребятушки! Мы не должны терять друг друга из виду. Будем работать вместе!
Серов и Якушин уезжали из Испании в числе последних летчиков-добровольцев.
Провожая русских героев, испанские патриоты откровенно плакали.
Механик Карлос, обнимая Серова, старался улыбаться, но слезы стояли у него в глазах, и на душе у него было невесело.
