Василий Голубев - Крылья крепнут в бою
На разборе комиссар эскадрильи сказал Багирову:
- Когда исправный мотор в воздухе "обрезает", это признак тяжелый летчик страдает трусостью. И если он не найдет силы перебороть слабость, то и впредь придется расплачиваться жизнями друзей.
Багиров, весь пунцовый от стыда, не поднимая глаз на присутствующих, запинаясь, сказал:
- Не знаю... что со мной случилось... Поверьте, больше такое не повторится.
Может быть, этот случай, запятнавший честь эскадрильи, и заставил сейчас Байсултанова хмуриться, а Кожанова казнить себя. Хотя бой, проведенный на другой день, казалось, должен был вернуть им спокойствие.
В 12 часов дня Байсултанов во главе шести самолетов вылетел на линию фронта сменить патруль. Истребители шли на высоте 3000 метров. Пара прикрытия, которую вел летчик Владимир Дмитриев, шла на тысячу метров выше. Не прошло и пяти минут дежурства в воздухе, как из пункта наведения сообщили: "Большая группа 10-87 под прикрытием истребителей подходит с юга. Высота две тысячи метров. Атакуйте, "лаптежники" впереди вас, ниже".
Для Байсултанова этого было достаточно. Он дал команду:
- Атакуем "юнкерсов" в лоб, всей группой!
И, сжав зубы, как делал обычно в таких случаях, ринулся на врага.
Над передним краем, развив большую скорость при пикировании, "ишачки" на встречном курсе атаковали" "юнкерсов". Их было пятнадцать. Первого сбил Алим. Владимир Дмитриев, идя немного сзади, выпустил по бомбардировщикам четыре РС-82 одним залпом и настолько удачно, что противник потерял сразу еще два летевших рядом самолета.
Атака ошеломила не только бомбардировщиков, но и истребителей прикрытия. Враг беспорядочно начал сбрасывать бомбовый груз над своей территорией и торопливо разворачиваться на обратный курс. Это позволило Байсултанову сбить еще одного "юнкерса".
Противник недосчитался четырех своих, а наши привезли лишь десяток пробоин.
Помня все это, я сказал Байсултанову так, чтобы слышали другие:
- Алим, улыбнись, не порть торжество!
- Хорошо, командир. Вот только увижу, какой эскадрилье передадут гвардейское знамя.
Я уже знал от комиссара полка, что знамя получим мы, и его будет принимать молодой, бесстрашный летчик Владимир Петров, который меньше чем за восемь месяцев войны совершил триста шестьдесят вылетов - больше всех в полку. Но об этом я пока молчал, раздумывая о боевых делах полка, приблизивших сегодняшнее торжество.
Кроме того, мне хотелось хоть как-то отвлечь Володю, которого мы все в эскадрилье любили за веселый нрав, мужество, неутомимость. Последнее время он очень изменился - стал замкнут, рассеян. Иногда окликнешь его - он не сразу отзывается, смотрит отрешенными глазами, на исхудавшем лице следы душевной муки.
Это началось с письма его дружка-партизана из Малой Вишеры, сообщившего Петрову о гибели отца и матери от рук фашистов. Казнили стариков за то, что их сын-летчик, защитник Ленинграда. Расстреляли на площади перед толпой односельчан. А через некоторое время пришла еще одна черная весть: гитлеровцы надругались над невестой Володи - Лидочкой, той самой, чьи письма он читал товарищам. Школьная подруга, родной человек, с нею собирался он строить жизнь...
Теперь он часами сидел, запершись в землянке, - то ли плакал, то ля перечитывал старые письма.
- Он знаете что сказал? - сообщил мне парторг Бакиров, - жить дальше на свете незачем.
- Сам что думаешь?
- Не знаю. Будет смерти искать, это точно. Пойдет на таран или врежется в батарею на штурмовке. Что-то в этом роде он мне говорил...
Я решил сам поговорить с Володей, хотя не знал, что скажу и как можно помочь его горю. А пока что решил на штурмовку его не пускать...
Во второй половине дня 14 марта враг усилил напор с воздуха, нанося удары по нашим войскам, и в частности по артиллерии. Это были налеты больших групп пикирующих бомбардировщиков Ю-87. Командующий 54-й армией потребовал от авиации фронта и Балтийского флота, чтобы в воздухе в период светлого времени постоянно находились две группы патрульных истребителей.
Наш полк в тот день летал на прикрытие шестерками, на большее не хватало сил.
В 15 часов поднялась шестерка Михаила Васильева. С ним шли опытные летчики: Творогов, Лагуткин, Байдраков, Шишацкий и Ефим Дмитриев.
В верхней паре находились энергичные, с острым зрением Шишацкий и Дмитриев. Когда время патрулирования уже подходило к концу, Васильев обнаружил вдали чуть ниже себя около двадцати Ю-87 и две четверки Ме-109. Васильев принял решение нанести удар по противнику над его войсками и дал команду атаковать их на встречном курсе. Четыре Ме-109 попытались задержать атакующих "ишачков", но Шишацкий и Дмитриев, не отставая от ударного звена, сумели отбить атаки и, не ввязываясь в бой с истребителями, тоже кинулись на бомбардировщиков.
Дерзкая атака увенчалась успехом: ведущий группа Ю-87 был сбит. Плотный строй начал распадаться, часть самолетов повернула назад. А наши истребители, умело взаимодействуя между собой, принялись атаковать другие "юнкерсы", еще не оставившие попытки сбросить бомбы на наши войска. Однако и эти упрямцы потеряли два самолета и стали со снижением уходить.
Теперь, когда удар противника был сорван, наши истребители, продолжая бои с "мессерами", отошли за линию фронта. Подбив еще один "мессер", группа Васильева с малым запасом горючего поспешила на посадку.
Все это было вчера, позавчера... А сейчас к строю полка уже подходят члены Военного совета флота. Над притихшим лесом звучит команда: "Смирно!" Командир полка подполковник Крутов и батальонный комиссар Хахилев встречают командующего Краснознаменным Балтийским флотом вице-адмирала Владимира Филипповича Трибуна, члена Военного совета дивизионного комиссара Вербицкого, генерал-майора авиации Михаила Ивановича Самохина, дивизионного комиссара Филаретова, полковника Романенко и бригадного комиссара Бессонова.
Командующий флотом, приняв рапорт и поздоровавшись с нами, сказал:
- Дорогие боевые друзья! Партия и Советское правительство поручили мне вручить вам, доблестным защитникам Ханко, Таллина и Ленинграда, боевое гвардейское знамя. Вы героически дрались на всех участках Балтики, Финского залива, Ладожского озера, Ленинградского и Волховского фронтов, и ныне враг, теснимый нашими войсками во многих местах, отступает. Но фашизм еще силен! Предстоят решающие бои, и я уверен, что под этим знаменем боевые подвиги 4-го гвардейского будут умножены. Да здравствует Родина! Да здравствуют гвардейцы! Я с радостью и удовольствием передаю знамя командиру и комиссару полка и желаю им уверенно вести полк к окончательной победе над врагом.
Подполковник Кругов, - приняв знамя, преклонил колено, и весь полк последовал его примеру.
