Александр Свечин - Искусство вождения полка (Том 1)
Наше геометрическое положение все же было пожалуй не хуже, чем положение Лодзи в ноябре 1914 г. Тогда 2-й армии было приказано продолжать удерживать Лодзь, хотя бы немцы и сомкнули кольцо окружения; но тогда еще были свежие резервы, войска еще не были так истощены, командование еще тешило себя блестящими перспективами. В сентябре же 1915 г. было окончательно принято решение очистить Вильну, не допуская 10-ю армию до полной потери сообщений; высшее командование не видело впереди просвета, в войсках наблюдались явления, совершенно не напоминающие боевой задор, и царская Россия за 10 месяцев неудач, протекших со времени Лодзи, сгорбилась, постарела и одряхлела, как будто прошли целые века.
В приказе об отступлении по 2-й Финляндской дивизии (№ 35) мы могли однако с удовлетворением остановиться на первых его словах: "Противник отбит с большим уроном". Скромное, отвечающее характеру войны XX века признание исполненного долга; но сколько выдержки, самопожертвования и незаметного геройства кроется под этими простыми словами — об этом можно судить, лишь внимательно познакомившись с действительностью современного боя.
Глава восьмая. Отступление
(Схема 1, 5, 6)
Уже 15 сентября 26-я пехотная дивизия, имевшая направление на Михалишки, подошла к левому флангу конного корпуса Орановского (7-я, 8-я, 14-я кавалерийские дивизии), отошедшего с боем на фронт Ворняны — Гервяты. 16 сентября 7-я Сибирская дивизия, растянутая вдоль Вилии на 50 км (по исчислению дивизии, учитывавшей мелкие изгибы реки — 68 км) наблюдала эту реку от правого фланга 6-го Финляндского полка, ведшего бой у Тартака до Быстрицы. Флуг (26-я пехотная и 3-я гвардейская дивизии) переходил в наступление на линии Быстрица — Столбуры. Ворняны были потеряны. Конный корпус Орановского, имевший перед собой сплошной фронт пехоты, к вечеру 16 сентября почувствовал некоторое облегчение вследствие вступления севернее его в бой других частей. Орановский стремился возможно скорее сдать свой участок фронта пехоте, чтобы получить свободу действий, посадить свои кавалерийские дивизии на коней, и броситься на юг, где фронт еще был прерывчатый, где германская конница расплылась на значительном пространстве и где для кавалерийского корпуса могла представиться более благодарная задача, которую можно было бы формулировать как прикрытие развертывания 2-й армии, назначенной заполнить промежуток между 10-й и 5-й армиями (в действительности для этой цели кроме 2-й армии потребовалось развернуть еще одну, 1-ю).
Однако для этого Орановский должен был предварительно закончить свою задачу по прикрытию развертывания Флуга, и потребовалось еще 4 суток, прежде чем Флуг получил возможность отпустить Орановского. Вечером 16 сентября штаб 10-й армии, узнал, что колонна, о движении которой по западному берегу оз. Свирь накануне сообщал Орановский, продвинулась уже через Жодзишки и заняла Сморгонь, а немецкие разъезды достигли Крево.
В ночь на 17 сентября положение еще осложнилось форсированием всего участка р. Вилии между Варшавской железной дорогой и м. Быстрица еще двумя немецкими дивизиями (повидимому 31-й и 42-й — основными XXI корпуса). 7-я Сибирская дивизия к полудню 17 сентября была окончательно отброшена от реки Вилии; III Сибирский корпус прикрывал теперь, находясь в нескольких километрах к северу, дорогу Лаваришки — Осиновка, т. е. левый фланг Флуга, а также и путь отхода V Кавказского корпуса. Флугу были подчинены уже III Сибирский, V армейский корпуса и конница Тюлина. Бригада V армейского корпуса (10-й дивизии), переброшенная по железной дороге, уже вступала в бой в промежутке между конницей Тюлина и Орановского, образовавшемся вследствие сдвига последнего в южном направлении. Местечко Солы в тылу Орановского было занято немцами, но туда направлялась гвардейская казачья бригада. На нее правда рассчитывать особенно не приходилось, равно как на 124-ю дивизию и ополченцев, продвигавшихся в тыл Орановскому. Но в 15 ч. 50 м. в штабе армии было получено радостное известие, что появились головные эшелоны 2-й армии и авангард 25-й дивизии, из ее состава, наступая с запада, к полудню 17 сентября взял с боем м. Жуйраны и продолжал наступать на м. Солы. Группа Флуга питалась боевыми припасами со станции Кена, куда последние эвакуировались из Вильны. На ст. Кены находился и штаб Флуга. Но прямые пути Флуга от ст. Кена к его фронту перехватывались большим болотом верхнего течения Вилейки, а обходные находились под ударом немцев. В окрестностях ст. Гудогай нам при отступлении пришлось наблюдать остатки артиллерийского парка, захваченного и сожженного немецкой конницей, явившейся сюда на короткую гастроль.
В общем войска Флуга, вместо того чтобы наступать, скорее пятились, несмотря на самый энергичный посыл со стороны командования 10-й армии, требовавшего, чтобы Флуг вводил в бой все свои части, не заботясь о резервах, которых должны были заменить новые подкрепления, направлявшиеся к Флугу, включая и гвардейский корпус. Нажим на Флуга виден из следующей переписки, возникшей утром 17 сентября из-за сообщения, что ночь у него прошла спокойно: "Генералу Флугу. Командующий армией выражает удивление, что на вашем фронте ночь прошла спокойно, когда необходимо развивать всю энергию и пользоваться каждой минутой для оттеснения противника на восток и север, и вновь подтверждает приказание продолжать самое энергичное наступление. 9790. Попов". Флуг немедленно, со станции Кена, отвечал: "17-IX 10 ч. 40 м. утра. 9790. Возложенную на меня задачу я понимаю таким образом, чтобы, развивая самые решительные действия, не доводить однако сразу до полного истощения, почему после напряженного дневного боя не требовал продолжения наступления ночью. Сейчас отдается начальникам дивизий и Тюлину категорическое приказание развивать самое решительное наступление как днем, так и ночью, не останавливаясь ни перед какими бы то ни было потерями и напрягая все силы войск, хотя бы до полного истощения… 61. Флуг". Такая чудовищная прямолинейность уже напугала штаб 10-й армии, который отвечал: "Генералу Флугу. 61. Командующий армией не требует беспрерывного боя, так как доводить войска до полного истощения нельзя и снаряды надо все-таки беречь; хотя они нам и отпущены в достаточном числе, но подвоз затруднен до крайности и ручаться за его регулярность трудно. Задача ваша в недопущении переброски сил противника к югу и оттеснении его на восток и север, для того чтобы спрямить фронт и вытолкнуть правый фланг к северу. 9799. Попов".
Было бы ошибочно недооценивать усилия, которые делали войска Флуга: против них с 16 сентября находились 4 пехотные дивизии I германского корпуса, одна пехотная дивизия из числа направленных в помощь VI конному корпусу, но пока не дошедшая до него и ввязавшаяся в бой в районе Солы, и еще одна дивизия, прибывшая на подкрепление; всего с восточного на западный берег Вилии переправилось 6 немецких пехотных дивизий (2-я, 31-я, 42-я, 58-я, 10-я ландверная и 75-я резервная), и их начальство так же энергично толкало их вперед, как и штаб 10-й армии Флуга. Правда, если войска Флуга не имели возможности развернуться спокойно, то и немцы вынуждены были вводить свои силы непосредственно из походных колонн, после тяжелого марша, отдельными пакетами — встречный бой создавал равные условия для обеих сторон. Если тыл Флуга был в ужасном состоянии, то немецкая головная железнодорожная станция еще находилась за Неманом; мост у Ковны был восстановлен немцами только 20 сентября; до этого момента немецкие дивизии, дравшиеся на фронте Ворняны — Солы, имели подвоз по грунтовым дорогам, протягивавшийся на 170–200 км — на 6–8 переходов (Ковна Янов — Ширвинты — Гедройцы — Коркожишки — Михалишки); и как ни богато была обеспечена 10-я германская армия транспортом, на своем левом, охватывающем крыле она конечно не могла и думать развивать такую артиллерийскую подготовку, к которой привыкла немецкая пехота в течение лета 1915 г.; что касается продовольствия, то оно, по показаниям пленных, не доставлялось вовсе; в критические дни немецкая пехота так же оставалась без хлеба, как и русская пехота, и довольствовалась только тем, что могла перехватить на месте.
