Михаил Ребров - Космические катастрофы. Странички из секретного досье
Кто мог подумать, что катастрофа подстережет "Буран" не в космосе, а на земле, "Закрытым" постановлением, которое датировано февралем 1976 года, предполагалось изготовить пять орбитальных кораблей. К началу 1993 года "Буран" с номером 1 (ОК, № 1) законсервирован, ОК № 2 готовился к орбитальному полету, изготовление ОК № 3 было прекращено. В том же 1993-м планировалось ОК "Буран" № 2 запустить, но снова в беспилотном режиме. Не сбылась и эта задумка.
Драматически сложилась судьба "волчат" (так ласково называли тех, кто входил в группу испытателей и будущих пилотов " Бурана"). В 1978 году при испытаниях нового самолета Як-38 погиб во время взлета с авианосца О.Кононенко. Совершая испытательный полет на самолете Су-26, погиб А.Щукин. Летом 1988 года отряд потерял из-за тяжелой болезни летчика-космонавта АЛевченко — он умер через восемь месяцев после своего космического рейса. Во время показательного полета на Су-27 в далекой Италии погиб Р.Станкявичюс. В момент выхода из "мертвой петли" на глазах у тысяч зрителей истребитель потерял управление. Пилот сделал все, чтобы отвести самолет в сторону, потому и не катапультировался.
Так умирала мечта.
Ракету доставляли на Байконур по частям. "Извозчиком" стал самолет конструкции В.М.Мясищева
"Буран" в ожидании старта. Кто мог знать, что он будет последним?
Это было чудом, когда он заходил на полосу
И сел точно в обозначенной "точке"
Выходит, что "Буран" — последняя ниточка, которая тянется к нам из прошлого? На этот вопрос ответит время. Оглядываясь на космическое прошлое, замечу: нечто подобное происходило у нас и со сверхзвуковым пассажирским лайнером. Вспомним судьбу Туполевского Ту-144. Самый первый полет он совершил в 1968 году. Затем начались доводки, которые превратились в бесконечную цепь неувязок и трагических случайностей. Все 16 построенных машин (за исключением разбившейся в Бурже в 1973 году) практически так и не состоялись, оставшись на приколе. Оговорю: экспериментальные полеты не в счет, непродолжительная эксплуатация самолета на трассе Москва — Алма-Ата тоже.
Ну а англо-французский "Конкорд"? Их тоже построено 16. Так вот, он оказался куда удачливей. Большого коммерческого успеха самолет не принес, но прорыв в технологиях был достигнут, опыт приобретен, обозначались перспективы. За рубежом со всей определенностью говорят, что на смену "Конкорду" готовятся прийти скоростные пассажирские самолеты второго поколения. И мы вроде бы извлекли урок из прошлого. Специалисты ЦАГИ считают, что эра сверхзвуковых пассажирских лайнеров обязательно наступит и что такие научно-производственные объединения, как "Туполев" и "Сухой", уже имеют в заделе перспективные замыслы.
Не остаются в тени и аэрокосмические проекты. Разработка собственного "челнока" ведется в Англии (проект "Хотол"), в Германии ("Зенгер"), Франции ("Гермес"), к программе многоразовых космических аппаратов приступил Китай, в последнее время активно выдвигающийся в число лидеров мировой космонавтики. В печати появились сообщения и о японском проекте "мини-шаттла". А еще есть "НАСП", "Хоуп"…
А что же мы? После триумфа 1988 года "Буран" стал на прикол. Правда, в 1989-м "верхом" на "Мрии" его свозили в Ванкувер, на международную выставку. И — все.
Но что бы там ни говорили, в процессе создания "Бурана" Россия стала обладательницей уникальных технологий, "ноу-хау", изобретений… Все это можно эффективно использовать не только в научно-промышленных отраслях страны, но и экспортировать. При встрече с Лозино-Лозинским я узнал и о новых витках "Спирали". Крылатые космические аппараты многоразового использования, по убеждению конструктора, позволят в пять и даже десять раз сократить затраты на доставку полезного груза на орбиту. Это — в сравнении с традиционным ракетным вариантом. В НПО "Молния" есть проект "МАКС" — многоцелевая авиационно-космическая система, логическое продолжение "Спирали". Проект "МАКС" включает тяжелый транспортный самолет-гигант "Мрия" (Ан-225), на котором размещается 27-тонный орбитальный самолет с подвесным баком на 200 тонн трехкомпонентного топлива (водород, кислород, керосин). Орбитальный аппарат отходит от "Мрии" на высоте 10 километров, на 100-километровой высоте "отстреливается" топливный бак и приводняется в океане. Грузоподъемность "МАКСа" — 8,5–9,5 тонн. Подвижность стартового комплекса снимает такую проблему, как наклон орбиты (для Байконура это 51 градус), и позволяет доставлять орбитальный самолет в нужную точку космического пространства.
Прорабатывается в НПО и вариант многоместного суборбитального пассажирского самолета на 52 посадочных места. Полагают, что его полет от Москвы до Нью-Йорка займет 1,5–2 часа.
Словом, замыслы есть. И весьма интересные. Суждено ли сбыться этим надеждам, устремленным в завтрашний день?
* * *
"Буран" уходит в небытие. Не сам, его подталкивают туда. Похоже, наше смутное время не желает позаботиться о творениях инженерной мысли. Тем более что они, эти творения — это мы. Такие же "с маленькой буквы", такие же никому не нужные — "за истечением"…
На "Буран", застывший в Москве на Пушкинской набережной Парка культуры на фоне играющей бликами воды, смотришь с грустью. Как вслед лучшей части своей души, которая уплывает, уносится течением времени. Куда-то, не обещая вернуться.
Крылатый космический корвет превратился в потеху. Унизительно это. Нет такой коммерции, нет такого "творчества", нет таких благих намерений и даже разума такого нет, ради которых можно было бы оправдать этот миг ухода. Дико! И разве можно делить космонавтику на "получилось — не получилось". Какая разница — финансовые затруднения, интриги властей предержащих, просчеты… Какая разница, кто и в чем повинен. Лепет. Что останется навсегда, так это самоотверженный труд людей, получивших ордена и почетные звания по "закрытым указам", которые не публиковались.
У "Бурана" состоялась судьба. Состоялся и триумф. В пространстве славы, в зоне легенд, наше, так сказать, наяву. И, согласитесь, как все это до боли драматично: прозябание — восторг — слава — смерть. А еще — скорбь и стыд. Память — не в аттракционах, а в том ноябрьском старте. Ее у нас никто не отнимет.
А потом — вот такая судьба…
Все это делается для потехи…
А ведь могло быть совсем иначе
Зеркало памяти
На космодроме на мысе Канаверал (штат Флорида) в космическом Центре имени Дж. Кеннеди установлен монумент — памятник пятнадцати погибшим американским астронавтам. "Космическое зеркало" — так назвали этот своеобразный по архитектуре обелиск, на котором начертаны имена покорителей космоса, погибших в полетах, на тренировках и в авиационных катастрофах. Пятнадцать имен были высечены весной 1991-го. Время, безжалостное и суровое, работа, полная опасностей и риска, допишут эти строки.
