Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса
Глава 15. План полета
Первый раз идея полететь в Великобританию, чтобы заключить мир, посетила Гесса в июне 1940 года, когда близилась к завершению французская кампания, во всяком случае, так он сказал в Англии сэру Джону Саймону несколько недель спустя после прибытия.
Частично это правда. Такой драматический жест, как миротворческий полет в Британию, должен был затрагивать романтические струны нервной души Гесса. Полет Чемберлена в Мюнхен в сентябре 1938 года с целью отвратить войну произвел в Германии такой же сильный эффект, как и в Англии. В сентябре 1940 года Гесс уже будет свободен от обещания, данного Гитлеру, воздержаться от полетов на год. Можно представить, как мечтал он превзойти Геринга и других своих соперников и, минуя дипломатическую болтовню, самому прилететь в Лондон. Должно быть, он представлял, как об этом закричат газетные заголовки всех стран.
В июле, когда Черчилль отверг публичный призыв Гитлера к здравому смыслу, фантастическая идея обрела плоть. Новая стратегия Гитлера заставить Британию пойти на уступки, выведя из игры Россию и лишив Англию надежды на континентальный кулак, обещала войну на два фронта, чего фюрер так отчаянно стремился избежать. Более того, по своим разведывательным данным Гесс знал, что Рузвельт собирался продавать истребители в обмен на военно-морские и военно-воздушные базы для обороны западного полушария и готовился сделать Соединенные Штаты поставщиком оружия для Великобритании и фактически ее союзником в войне. Альбрехт Хаусхофер, эксперт Гесса по англоязычным странам, всегда утверждал, что, в конечном итоге, цели Соединенных Штатов совпадают с целями Великобритании, и США всегда выступают на ее стороне. Новое положение дел на Дальнем Востоке служило тому подтверждением. Японский военный экспансионизм угрожал прервать экспорт олова, каучука и других стратегических материалов, от которых Соединенные Штаты зависели не в меньшей степени, чем Великобритания; все же Британия, занятая европейскими проблемами, была не в состоянии защитить свои интересы в удаленных сырьевых районах, и тут она полностью зависела от Америки. Сделалась реальной угроза глобальной войны, в которой Германии придется столкнуться не только с колоссальными человеческими ресурсами и огромными пространствами Советской России, но и с экономическим и промышленным потенциалом Соединенных Штатов. Понимая всю сложность обстановки, Риббентроп отправил своего главного специалиста по Дальнему Востоку в Японию, чтобы заручиться ее союзничеством на случай вступления в войну Соединенных Штатов.
С другой стороны, разведка докладывала, что Черчилль вовсе не так крепко сидел в седле, как утверждали британские средства массовой информации. Случай с Притцем, а также пробный шар Лоутьена в Вашингтоне свидетельствовали о том, что в военном кабинете Великобритании имелся, по меньшей мере, один диссидент, лорд Галифакс. Можно легко просчитать, что поддержку ему оказывал Чемберлен, которого Черчилль оставил в составе членов военного кабинета.
Они представляли две мощные группировки: интересы консервативной партии и крупного землевладения.
Красноречивые депеши приходили и из других источников. Из Берна 5 августа сообщалось: "Некоторые приближенные к Двору круги, банкиры и коммерсанты были бы счастливы, если бы военного конфликта с Германией удалось избежать". В том же сообщении говорилось, что взгляды эти не распространяются на весь британский народ. Из вывода следовало, что массированная атака с воздуха продемонстрировала бы уязвимость Королевских ВВС и, вероятно, позволила бы людям, готовившим тайные переговоры, выразить свои мысли вслух и снискать широкую поддержку. По мнению Гесса, ситуация во многом походила на ситуацию в Германии, с точки зрения Чемберлена и лорда Галифакса; то есть, в то время как лидера поддерживали широкие слои населения, мощные группировки выжидали удобного момента, чтобы свергнуть его и сесть за стол переговоров.
В начале августа Гесс спросил у Альбрехта Хаусхофера о возможности встречи с такими людьми. 15 августа он вызвал его снова и отдал распоряжение подготовиться к "специальному заданию" и проложить путь в эти круги. Хаусхофер к этому времени был морально сломан. События весны и лета окончательно вымотали его и напрочь лишили надежды когда-либо суметь работать в условиях, в которых он мог "хотя бы внутренне сказать да", как он писал об этом в письме матери. 4 августа.
Он писал, что временами обманывает себя, думая, что может делать что-то во имя разума, но надежды это ему не добавляло. У него почти никого не осталось, с кем бы он мог поговорить: "Хуже всего те, кого хорошо знаешь, и «друзья», которые считают, что вправе требовать вашего участия, большего, чем бесстрастное [деловое]". Внешне он оставался консультантом по вопросам геополитики, экспертом по Англии и [219] Дальнему Востоку; внутренне наблюдал за собственным исполнением назначенной ему роли.
Его босс, Гесс, напротив, впервые переживал подъем жизненных сил. В выходной, 31 августа, он пришел навестить своего старого друга и ментора, Карла Хаусхофера, в Хартшиммельхоф, в таком приподнятом настроении, что они проговорили до двух часов ночи. Частично суть разговора Карл Хаусхофер изложил три дня спустя в письме Альбрехту:
"Как ты знаешь, все готово к жестким и решительным действиям против небезызвестного острова, человеку наверху остается только нажать на кнопку, и все придет в движение. Все же, пока не принято это необратимое решение, задаешься вопросом, неужели и в самом деле никак не предотвратить неизбежно печальные последствия. В этом контексте у меня есть одна мысль, которую я считаю просто необходимым передать тебе, поскольку ею со мной поделились именно из этих соображений. В самом ли деле нет никакой возможности, чтобы переговорить об этой ситуации на нейтральной территории с посредником вроде старого Йена Гамильтона или с другим Гамильтоном?".
Структура предложения позволяет предположить, что в разговоре с Гессом Альбрехт выразил большое сомнение относительно такой возможности и продолжал сомневаться и позже. "Старый Йен Гамильтон" это генерал сэр Йен Гамильтон, приглашавший Гесса погостить у него в Шотландии летом 1939 года. "Второй Гамильтон" приятель Альбрехта Дагло Клайде дейл, теперь командир авиакрыла герцог Гамильтон.
Далее Карл Хаусхофер намекает:
"В этой связи мне представляется добрым предзнаменованием тот факт, что наша старая приятельница миссис [так в оригинале] В.К. после столь длительного периода времени нашла возможность прислать открытку с добрыми и сердечными пожеланиями не только твоей матери, но также Гейнцу [брату Альбрехта] и мне и приложила адрес: [по-английски] Писать тебе нужно по адресу: мисс В. Роберте, почтовый ящик 506, Лиссабон, Португалия. У меня предчувствие, что нам нельзя упускать ни одной хорошей возможности, во всяком случае, стоит ее рассмотреть".
