Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса
В тот же день Виндзоры из Лиссабона отбыли на Багамы. Как объяснил герцог своему португальскому хозяину и посреднику в переговорах с немцами, это не означало его отмежевания, поскольку в двадцать четыре часа он мог вернуться самолетом из Флориды; он даже предложил кодовое слово, которым его можно будет вызвать в том случае, если ситуация в Великобритании изменится и потребуется его присутствие для ведения мирных переговоров.
Глава 14.Поворот на восток
Планирование наступления на Россию началось в Генеральном штабе армии и в собственной епархии Гитлера Высшем командовании сухопутных сил (ОКВ) уже в августе 1940 года. Гиммлер проинструктировал Гейдриха начать разработку операций зондеркоманд, которым надлежало двигаться за фронтом и осуществлять расовые и политические задачи, ликвидируя большевистские элементы, евреев и интеллигенцию и подготавливая почву для поселения на завоеванных территориях чистокровных немцев. В конце месяца начальник Генерального штаба Гальдер имел беседу с адмиралом Канарисом, возглавлявшим абвер, после которой записал в дневнике: "На востоке возобновляются меры по ликвидации евреев и интеллигенции".
Канарис когда-то был убежденным сторонником национал-социализма и лично Гитлера. Но жуткие расправы, творимые зондер-командами СС в польской кампании, потрясли его до глубины души и вызвали раскаяние; своим полевым агентам он приказал собрать подробные данные о деятельности СС и использовал их для предупреждения армейских командиров об ужасах, чинимых во имя Германии. В кругу людей, которым мог доверять, он посетовал: "Дети наших детей понесут бремя вины за это".
Сейчас остается только гадать, что заставило его пойти на предательство своей страны. Но поселившийся с тех пор в его душе пессимизм иссушил тело, запорошил сединой волосы, оставив лишь жалкую оболочку офицера контрразведки. Бесспорно, что для связи с Великобританией он пользовался многочисленными каналами; один из тех, что известны, вел в. Ватикан и служил для переговоров с лордом Галифаксом, другой был установлен через британского посла в Мадриде, сэра Сэмюэля Хора; еще один через мадам Синанску, жену бывшего польского военного атташе в Берлине. Муж мадам Синански попал в плен; в конце лета или осенью 1940 года Канарис послал агента устроить для нее проезд в Швейцарию через Германию. Потом он время от времени навещал ее; часто говорят, что она была его любовницей, но она отрицает это. После ухода Канариса к ней приходил начальник местного отдела СИ С, и она передавала содержание разговора с Канарисом. Информация кодировалась и телеграфом передавалась в Лондон помощнику «Си».
По-видимому, именно таким образом Черчилль получил первое надежное подтверждение своему опасению, что Гитлер повернет на восток. По этому случаю Канарис сообщил, что в России предполагается расстреливать каждого члена коммунистической партии и упомянул о собрании, на котором высказывались на этот счет протесты, поскольку повальные расстрелы неминуемо вызовут среди русских яростное сопротивление, но возражения во внимание приняты не были. Дата откровений не ясна, как и не ясен мотив. Канарис ненавидел большевизм и знал, что это чувство разделяют в высших кругах в Берлине. Много позже, 9 июня 1941 года, подобное сообщение в Англию через Биргера Далеруса передал Геринг, в нем стояла точная дата (через две недели) нападения на Россию.
Оба сообщения можно рассматривать как просьбу к Британии уладить разногласия и присоединиться к крестовому походу против большевизма или как составляющую часть вероломного обмана. Кеннет де Курси, однако, убежден в том, что войну с Британией Канарис воспринимал как трагедию и считал, что до тех пор, пока есть надежда заключить мир, Британия ни под каким видом не должна потерпеть поражение. Канарис считал это настолько важным, что был готов на предательство собственной страны, что в конечном итоге и совершил. По словам де Курси, информацию он адресовал непосредственно «Си» и через более верные каналы, чем мадам Синански. Де Курси убежден также в том, что секретные данные, исходившие от Канариса, «Си» лично передавал Черчиллю вместе с материалами «Ультра», добытыми в результате дешифровок германских шифров, в коробках темно-желтого цвета, ключи от которых имелись только у него и Черчилля.
* * *
Цель эсэсовской программы в Польше, снова начатой в августе 1940 года, состояла в полной ликвидации польской интеллигенции по советскому образцу и разделении населения на этнические составляющие, чтобы люди утратили «польское» национальное самосознание. Лица немецкого происхождения подлежали переучиванию в соответствии с германскими ценностями. Их следовало поселить в четырех германских гау, в то время как "население низшей крови", если выражаться терминологией Гиммлера, следовало сосредоточить в "Польском генерал-губернаторстве" "как неорганизованную рабочую силу, используемую для ежегодных сезонных работ… а также в деле германского культурного развития и на строительных работах". Чтобы избежать в будущем организованного восстания, обучение детей этих людей не одобрялось; их образование ограничивалось начальной четырехлетней школой, где они могли научиться считать до 500, писать свое имя и выучить, что "подчиняться немцам, быть честными, трудолюбивыми и достойными доверия есть их Божественная заповедь". Чтение Гиммлер не считал для них обязательным. Они должны были стать для Германского Рейха илотами рабами.
Эту программу Гиммлер изложил Гитлеру на семи страницах меморандума и представил на рассмотрение в конце мая; "фюрер (как он потом заметил) нашел ее очень хорошей и правильной". Среди тех, кому разослали копии, был и начальник по кадрам Гесса, Мартин Борман. Кроме того, что Гиммлер формально все еще был подчиненным Гесса, ему как связующему звену между партией и государством важно было знать план. Это было важно для него, потому что в его обязанности входил контроль над тем, чтобы требования национал-социалистического мировоззрения находили воплощение в законодательной области. Важным для него это было потому, что он являлся чиновником, к которому каждый германский гражданин мог обратиться с жалобой на правительственных служащих, это было важно и для тех отделов его организации, которые занимались вопросами расы, обучения и, особенно, общественного права. Многие адресованные Гессу вопросы и жалобы, связанные с оккупацией Польши, переадресовывались Гиммлеру, которого Гитлер назначил ответственным за «германизацию» района; эта должность называлась комиссар по делам консолидации германской нации. Но, как видно из других писем, у Гесса пробудился личный интерес к восточному плану. В переписке с министром юстиции о постановлениях, лишавших евреев и поляков гражданских прав и делавших их субъектами особых карательных санкций, включая каторжные работы, он выразил мнение, что "поляки менее восприимчивы [чем немцы] к ординарному заключению под стражу".
