Георгий Жженов - Прожитое
Реквием
Театр имени Моссовета, закончив гастроли в Грузии, покидал радушный и шумный Тбилиси.
Во Мцхетском замке, вблизи Тбилиси, с традиционным хлебосольством состоялись проводы.
Председатель Грузинского театрального общества, обаятельнейший Додо Алексидзе (Царство ему Небесное!), великий и бессменный тамада театральных застолий, поднимая бокал вина на прощальном обеде, среди прочих добрых слов в мой адрес сказал:
— Георгий! Раньше ты регулярно из года в год бывал в Грузии. Бывал и как артист, и просто как гость — ты всегда был у нас желанным человеком! Что случилось? Почему ты давно не появлялся? Неужели причина — тот самый памятный тебе злополучный вечер десятилетней давности? Тогда у тебя могло создаться впечатление, что грузины обиделись на тебя. Поверь — это не так… Вернее, не совсем так. Кто-то, может быть, и был обижен — грузины, как и русские, разные бывают — не обижайся и ты! Тебя здесь всегда любили и любят по-прежнему! Рад снова видеть тебя в Грузии — твое здоровье!
Слова Додо Алексидзе заставили задуматься. А ведь действительно, я не был в Тбилиси больше десяти лет! Грузинские кинематографисты оказали тогда честь, пригласив меня, русского артиста, участвовать в празднике грузинского кино, гостеприимно, широко и торжественно отмечавшего в Тбилиси свое пятидесятилетие.
За эти годы по всем экранам страны прошло несколько моих картин, имевших успех у зрителей, — я стал популярным артистом, меня приглашали всюду, я побывал с творческими вечерами во всех уголках России, и не единожды… Облетал и объездил весь Советский Союз, все союзные и автономные республики… И только в Грузию, которую люблю с детства, где у меня столько близких друзей и знакомых, куда по первому зову всегда с радостью стремлюсь, почему-то ни разу не был приглашен за все эти годы… Мне захотелось восстановить в памяти те далекие дни, попытаться понять причину.
Грузины, пригласив меня тогда на торжества, настоятельно просили прилететь за несколько дней до открытия на генеральную репетицию торжественного концерта, в котором предполагали и мое участие. На худой конец, просили быть хотя бы «к сдаче» концерта (цензурный просмотр) — тогда это считалось обязательным.
Открытие юбилейных дней планировалось провести в самом большом зрительном зале Тбилиси — в зимнем Дворце спорта.
К сожалению, прилететь в Тбилиси заранее, как было условлено, я не смог, появился лишь в день премьеры. Точнее: только под вечер, буквально перед самым началом, когда уже звучали протокольные казенно-торжественные речи начальства.
По режиссерской задумке постановщика концерта, известного грузинского актера и спортивного комментатора Котэ Махарадзе, сценарий моего участия выглядел так.
Мне следовало переодеться в милицейский костюм лейтенанта ГАИ из фильма «Берегись автомобиля», сесть на мотоцикл, проехать через зрительный зал Дворца спорта, выехать на сцену, заглушить там мотоцикл и ждать, когда за рулем автомобиля «Победа» моим же маршрутом на сцене появятся сначала Лейла Абашидзе в образе «Стрекозы» из одноименного фильма, а вслед за ней на вороном коне и звезда грузинского кино — Отари Коберидзе в роли Махмуда из фильма «Мамлюк».
В заключении этого «парада-алле» мне надлежало подойти к микрофону и от имени артистов России поздравить своих коллег, грузинских артистов, а заодно и зрителей, со славным юбилеем.
Все это успел сообщить мне запыхавшийся Котэ Махарадзе по пути к месту нашего «старта». Наскоро проинструктировав, что, где и когда, приказал слушаться во всем Лейлу и Отари и убежал на сцену, традиционно пожелав всем троим ни пуха ни пера…
Задача, в общем-то, не ахти какой сложности при наличии одной-двух репетиций, учитывая, что имеешь дело с техникой…
Но о репетициях не могло быть и речи! Некоторые сложности возникали и по части приветственных слов: честно говоря, ораторствовать я не мастер — речи всегда давались мне с трудом… При одной мысли, что предстоит выступать, безнадежно терял покой и сон, сутками мучаясь в поисках «изюминки» предстоящего выступления.
В этом смысле меня восхищал коллега по театру Ростислав Янович Плятт — удивительный человек! Ему, например, никакого труда не составляло говорить без всякой подготовки на любую тему, сколько угодно времени и всегда блистательно!..
В тот вечер, из-за отсутствия времени, все происходило наспех, импровизационно… Милицейский костюм оказался для меня мал, пришлось довольствоваться одной фуражкой. Хозяин фуражки — настоящий автоинспектор ГАИ — в эти предстартовые минуты торопливо наводил марафет на мотоцикл, оглаживая тряпкой его дряхлое пенсионное тело (общая черта милицейской техники).
Поступила команда приготовиться к старту. Официальная, торжественная часть заканчивалась.
Дальше, на удивление, все происходило как по писаному.
По условленному сигналу я дал газ своему «долгожителю», лихо промчался через весь зрительный зал и выскочил на сцену, щедро распылив по пути остаточные продукты этилированного бензина и солярки… Глушить мотоцикл не понадобилось, он замолк сам.
На сцену вслед за мной выскочила на «Победе» Лейла, добавив к этилированным запахам и свою долю — «победную»…
А когда прискакал и красавец Отари, вороной конь которого повел себя на сцене не совсем прилично, восторгу зрителей не было конца… Я переждал шум, дождался, когда зал утих окончательно, и подошел к микрофону.
Я надеялся, что давняя любовь к грузинскому кинематографу выручит меня, окажется союзником, поможет в нужный момент родиться нужным словам, и я не ошибся, слова нашлись!..
Многие подмечают схожесть грузинского кино с итальянским. Действительно, их роднит многое. Прежде всего: и то и другое — кино хорошее. И даже очень хорошее — доброе, демократичное, талантливое! Пронизанное человеколюбием, верой в жизнь! Мудрость грузинских картин, их художественная прелесть и обаяние в самобытности, в присущем этому талантливому народу, рожденному на склонах хмельных виноградников юга, в Божьей благодати экзотического Кавказа, жизнелюбии и юморе.
Вопреки печальной склонности советского кино последних десятилетий к унификации, к верхоглядному подражательству не лучшим образцам коммерческого кино Европы и Америки, к космополитизму — грузинский кинематограф сохранил свое национальное лицо, поэтому он жив-здоров и по-прежнему самобытен.
Свои мысли по этому поводу я и высказал зрителям праздничного Дворца спорта. Речь имела успех. Мне шумно аплодировали.
Мой учитель, Сергей Аполлинариевич Герасимов, почетный гость юбилея, встретив меня позже за кулисами, сделал комплимент: «Ну ты просто златоуст, Жора! Не ожидал… Красиво выступил, молодец!»
